Если, конечно, все пройдет благополучно. Нет, у нас должно все сойти гладко.Совершенно беспричинно у Рейфа снова выступил пот на переносице. Он снял очки и отер пот. В это время он чуть было не пропустил момент, когда двери банка снова распахнулись. В них появилась девушка в белой блузке. Она шагнула на тротуар, но тут пошел дождик, и она попятилась. Солидный мужчина в темном костюме вышел следом за ней и раскрыл огромный черный зонтик. Девушка взяла его под руку, и они бегом припустили по улице.“Остался последний”, – подумал Рейф. Пот снова выступил у него на переносице, но он на этот раз не стал снимать очки. Он заметил, что в банке напротив начали гаснуть огни в окнах. Сердце его лихорадочно застучало. Одно за другим гасли окна. Рейф напряженно ждал. Он уже встал со стула, когда увидел, что дверь отворяется и из нее выходит охранник. Захлопнув дверь, он еще раз обернулся и машинально попробовал, закрылась ли она. Замок сработал – дверь не шелохнулась. Даже с противоположной стороны улицы было видно, что охранник довольно кивнул и зашагал под дождем по тротуару.Пятнадцать минут шестого. Рейф вскочил и быстро направился к выходу.– Постойте!Он замер на месте. Казалось, что ледяная рука судорожной хваткой сжала его сердце.– Вы что, так и не собираетесь платить за кока-колу? – похихикивая, осведомился придурок за стойкой. * * * Глухой сидел в дальнем конце туннеля прямо под главным хранилищем банка и дожидался, когда появится Рейф. В туннеле постоянно слышался звук падающих с кровли капель, и глухому было тяжеловато дышать. А кроме того, он вообще не любил запах земли. Он действовал на него удушающе: резкий и в то же время затхлый, он бил в ноздри, и казалось, что в воздухе не хватает кислорода. Но вот знакомая фигура показалась в конце туннеля. Он молча ждал, когда Рейф подойдет к нему.– Ну? – коротко спросил он.– Все вышли, – сказал Рейф.Глухой одобрительно кивнул.– Вот она, эта коробка, – сказал он и широким жестом повел рукой, посвечивая фонариком. Яркий луч осветил распределительную коробку, к которой сходились все провода охранной системы.Рейф пробрался в зияющую дыру, проделанную в усиленном стальными прутьями бетоне, и потянулся к коробке. Но пришлось тут же снять очки. На них пеленой осела влага. Он протер запотевшие стекла, снова вздел очки на переносицу и принялся за работу. * * * В горячечном бредовом мире Стива Кареллы вещи, казалось, имели более четкие очертания, чем в обычной жизни.Он был словно спеленут плотной оболочкой из боли и беспорядочно мечущихся мыслей, как вдруг сознание его стало совершенно ясным, и эта абсолютная ясность внезапно поразила его, он будто бы усомнился в том, был ли он полицейским. Он вдруг предельно четко осознал, что сейчас он и его товарищи столкнулись с таким хитроумным планом преступления, которое делает их усилия совершенно бессмысленными. Он совершенно отчетливо представил себе, что и сам он, и весь состав Восемьдесят седьмого участка похожи на сборище недоумков, зарывшихся в кипах бумаг с данными криминологической лаборатории, абсолютно бесполезных хождениях и расспросах, добывая в результате всех своих трудов лишь мелкие и почти ничего не значащие сведения.Сейчас он был полностью уверен в том, что Джона Смита убил тот же тип, который с такой бесстрастной методичностью наносил ему, Стиву Карелле, удары прикладом охотничьего ружья. Он с достаточной долей уверенности мог утверждать теперь, что в обоих случаях было использовано одно и то же оружие. Он также совершенно точно знал, что та синька, которую он нашел на Франклин-стрит, является чертежом хранилища в новом здании “Коммерческого банка” и что именно это хранилище намечено ограбить.Интуитивно он понимал – и это понимание пугало его – что убийство Джона Смита, нападение на него самого и планируемое ограбление банка самым непосредственным образом связаны с тем делом, которым занимается сейчас Мейер Мейер и которое они окрестили между собой “делом хохмача”.Он ни на секунду не сомневался в правильности своих чисто интуитивных выводов, но эта бездоказательность и мучила его больше всего, буквально приводя в ужас. Если бы он понимал сейчас, что дело здесь не только в интуиции!.. Ведь хотя они с Мейером никогда открыто не сопоставляли обстоятельства и факты этих, казалось, совершенно несвязанных дел, но незаметно для себя он фиксировал в памяти обрывки телефонных разговоров, а иногда даже бросал беглый взгляд на документы, лежавшие на столе у Мейера. Все это как-то не давало достаточных оснований для серьезного разговора с ним, но, тем не менее, откладывалось в его подсознании, и теперь он увидел предельно четкую, чуть ли не графически выполненную картину, хотя картина эта и казалась плодом чистой интуиции.Но если все эти рассуждения (а их трудно назвать рассуждениями в полном смысле этого слова), если это интуитивное чувство относительно взаимосвязи двух дел верно, то значит, они имеют дело с человеком, не привыкшим полагаться на волю случая в поединке с полицией. В мозгу Кареллы все яснее проступал образ человека, который умеет предусмотреть все случайности, умудряется поставить себе на службу даже полицию, заставляет работать на себя; он умело использует ее, не вступая с ней в открытую схватку, а вовлекая ее действия в свой план, к выполнению которого он приступил... В самом деле, когда все это началось?Эти весьма стройные умозаключения пугали Кареллу, наполняя его душу тревогой.Дело в том, что он твердо знал: несмотря на все живописания мастеров детективного жанра, преступники, как правило, не отличаются особой изощренностью ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66