..– Я слышал, что вы сказали, но почему я должен сообщать вам подобную информацию?– Потому что я – офицер полиции, проводящий расследование в установленном порядке, и был бы очень благодарен вам за содействие.– То есть вы предполагаете, что, поскольку я знал, что мне предстоит унаследовать крупную сумму денег, я...– Нет, сэр, не предполагаю.Керн пожал плечами.– Ну, мне скрывать нечего.И снова пожал плечами.– Прекрасно, сэр. Тогда не можете ли вы сказать...– Сейчас, достану свой календарь, – перебил его Керн.В послеобеденной тишине сурового белого кабинета Карелла с Клингом склонились над календарем-ежедневником Керна, в котором были расписаны встречи на неделю, предшествовавшую обнаружению трупа. Они начали с прошлого четверга, седьмого августа, когда Джерри Ньюмен позвонил в Калифорнию в 18.21.В календаре Керна на этот день были назначены встречи на десять, одиннадцать и двенадцать часов. Он объяснил, что люди, с которыми он встречался, – это, соответственно, художник, владелец галереи в Палм-Бич и хранитель частной коллекции из Бостона. На время ленча у него была назначена встреча с человеком, обозначенным просто как Дж. Г. – теперь Керн признался, что это была Джессика Герцог. После ленча он поехал к ней на квартиру, где, помимо прочих радостей, узнал приятную новость, что после смерти Джерри Ньюмена ему предстоит унаследовать два миллиона долларов. В четыре часа того же дня он встретился с человеком, желавшим продать галерее обширную коллекцию искусства доколумбовских времен.В шесть часов в тот же вечер он был на коктейле, а шесть тридцать отправился обедать – все это вместе женой и несколькими друзьями, которых Керн перечислил поименно. Потом они пошли на премьеру мюзикла «Капер» – если верить отзывам, появившимся в газетах на следующее утро, это была очередная безнадежная попытка скрестить музыку с мистерией. Когда они дошли до этого пункта в календаре, Керн высказал свое собственное мнение – музыка хреновая, содержание матерное. Он сообщил также, что после мюзикла они отправились к «Баффину» – в ресторан, где бывают в основном артисты и прочая театральная публика, и пробыли там до часа ночи. К этому времени уже вышли утренние газеты с отзывами; телевизионные критики тоже высказали свое мнение, и мюзикл был обречен.– Со мной была моя жена, – сказал Керн. – И еще человек пятьсот.– Куда вы отправились после «Баффина»? – спросил Клинг.– Прямо домой.– А где вы живете, мистер Керн?– На Южной Маккормик, дом 1241.– В доме есть швейцар?– Есть. Он видел, как мы с женой возвращались в квартиру.– Во сколько примерно это было?– Около половины первого.– А во сколько вы ушли из дома на следующее утро?– В половине десятого.– И куда вы направились?– Прямо сюда, в галерею.Керн казался таким же чистеньким, как его блестящая лысина. Детективы поблагодарили его за помощь и снова спустились в уличное пекло. Карелла забыл опустить табличку «Машина принадлежит полицейскому управлению», и какой-то ретивый патрульный уже успел сунуть под «дворник» извещение о штрафе за неправильную парковку.– Класс! – сказал Карелла, отпер дверь и наклонился, чтобы отключить охранное устройство, расположенное со стороны пассажирского сиденья. Заводя мотор, он спросил: – Ты еще не говорил с Огастой?– Говорил, – ответил Клинг. – Сегодня ночью.– И?– Мы во всем разобрались. – Он поколебался и добавил: – Все нормально.Карелла пристально взглянул на него.– Ну и хорошо.– Все нормально, как ты и говорил.– Хорошо, – повторил Карелла, но еще раз взглянул на Клинга перед тем, как влиться со своей машиной в сплошной поток автомобилей. * * * В тот же вечер без десяти девять Клинг стоял у дома на Хоппер-стрит и смотрел на его фасад. Первый этаж, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. На каждом этаже, начиная со второго, по четыре окна. 3 окнах на четвертом и пятом этажах сейчас света не было. «Какие-нибудь ателье», – подумал Клинг. Быть может, она все же ездила сюда по делу? Но среди шести владельцев, списанных им с таблички в вестибюле, не было ни одного названия фотоателье или чего-нибудь в этом духе. Он подошел к двери подъезда и подергал за ручку. Заперто. Клинг нашел на косяке кнопку с надписью «Швейцар» и нажал ее. Где-то внутри раздался громкий звонок. Он позвонил еще раз.Внутри послышались шаги, приближающиеся к двери, и мужской голос крикнул:– Иду, иду!Клинг ждал.– Кто там? – спросили из-за двери.– Полиция! – сказал Клинг.Он услышал, как повернулся замок. «Хороший замок надежный», – подумал он, глядя на замочную скважину. Дверь чуть приоткрылась. В щелке появился глаз и кусок лица.– Покажите! – потребовал мужчина.Клинг предъявил свою бляху.– Детектив Атчисон, – сказал он.Такого детектива в 87-м участке не было. Своего имени Клинг называть не стал – этот неуловимый любовник Огасты наверняка его знает. Именами своих коллег он тоже решил не пользоваться – Огаста могла упоминать о них, когда болтала в постели с этим сукиным сыном. Удостоверение он предъявлять не собирался. На бляхе его имени не было. Кроме названия участка и герба города, там стояло только «Детектив» и регистрационный номер Клинга.Мужчина распахнул дверь.Белый, лет шестидесяти, в майке и мешковатых хлопчатобумажных штанах. Он окинул Клинга взглядом и сказал:– Я Генри Уоткинс, управдом. Что стряслось на этот раз?– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Можно войти?– Как вы сказали, как вас зовут?– Атчисон.– Это как Атчисон в штате Миссури? – спросил Уоткинс.– Ну да.– Я раньше на железной дороге работал, – пояснил Уоткинс и отступил в сторону, давая Клингу пройти. – Так в чем же дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62