— Когда было ограбление? Вы не помните, какой это был месяц?— Август.— Август. Шесть лет назад. Дайте подумать... — Она скорчила гримасу. — Я даже не жила здесь в то время. Черт его знает, где я тогда жила...— Подумайте, Доротея.— Вообще-то мне лучше думается, если я выпью, — сказала она и хитро посмотрела на Брауна.— У вас есть что-нибудь дома?— Да, но это как бы моя страховка, ясно? В наше время щедрые кавалеры попадаются нечасто.Браун полез в бумажник. — Вот десять долларов. Выпейте свою страховку, а потом купите себе другую.— А если я вспомню насчет фотографии?— Не понял.— Сколько это будет стоить?— Еще двадцать.— Пусть будет пятьдесят. Вы отнимаете у меня много времени.— Что-то я не заметил очереди перед дверью.— Ну... они приходят и уходят, приходят и уходят, — сказала Доротея. — Я не хочу упускать клиентов из-за того, что болтаю тут с полицейским. — Она замолчала, потом улыбнулась. — Пятьдесят?— Тридцать пять.— Договорились. — Она вышла на кухню, достала с полки бутылку дешевого виски, налила себе полстакана и спросила:— Хочешь этой мочи? Вмиг окосеешь!— Нет, спасибо.— Ну, как хочешь. За твое здоровье, — сказала Доротея и залпом осушила стакан. — Фу, отрава, чистая отрава! — Она вновь наполнила стакан до краев и перенесла его в спальню.— Не помню я никакой фотографии, — тряхнула она головой.— Где вы жили в то время?— Вроде бы в Норт-сайде. Кажется, я снимала комнату в отеле. — Она задумчиво отхлебнула виски. — Шесть лет назад. Да это как целое столетие.— Подумайте.— Помолчи, я думаю. Мой племянник все время то приезжал, то уезжал. Черт его знает, давал он мне этот снимок или нет?— Это должна быть только часть снимка. Не целая фотография.— Еще лучше, — хмыкнула Доротея. — Даже если он мне ее и давал, знаешь, сколько раз я переезжала за последние шесть лет? Не спрашивай. То, знаешь ли, закон, то налоговый инспектор... Я очень занятая леди...— Где вы храните свои ценности?— Какие еще ценности?— Где вы храните важные документы?— Ты что, шутишь, что ли?— Ну, такие вещи, как свидетельство о рождении, карточка социального страхования...— А, да, где-то они есть, — сказала Доротея и снова отхлебнула.— Где?— Я не храню разное барахло. Не люблю воспоминаний, этих проклятых воспоминаний, — она сделала хороший глоток, опустошив стакан до дна, встала с кровати, вышла на кухню и налила еще.— Ты когда-нибудь слыхал о боксере Тигре Виллисе? — спросила Доротея, возвращаясь в спальню.— Нет.— Ну да, ты тогда еще пешком под стол ходил. Лет двадцать пять назад, а может, и больше. Он был в среднем весе.— А что с ним такое?— Жила я с ним. У него был настоящий шланг, наверное с ярд длиной, — покачала головой Доротея. — Его убили на ринге. Этот малый из Буэнос-Айреса... ударил его так сильно... он... я была в тот вечер там, в зале... Фредди — это было его настоящее имя, Фредди Виллис, “Тигр” это было для ринга — Фредди всегда устраивал мне местечко у самого ринга, когда он выступал, я ведь в те дни была лакомым кусочком... Этот тип из Буэнос-Айреса, он ударил снизу, почти снес Фредди голову. И Фредди упал, упал как камень, он так сильно ударился... — Она отхлебнула еще и отвернулась. — Ну, ладно, это было так давно.— Ну, а как насчет фотографии? — мягко спросил Браун.— Да-да, эта чертова фотография. Дай-ка глянуть, что там в шкафу?Она пересекла комнату и открыла шкаф. На проволочной вешалке висели черное пальто и голубое атласное платье — больше ничего; на полу стояли две пары туфель на высоких каблуках. На верхней полке — картонная коробка и жестянка из-под леденцов. Доротея сняла с полки жестянку, поставила ее на кровать и сняла крышку.Там было свидетельство о рождении, свидетельство о браке (Доротея Пайэрс и Ричард Макнелли), фотография молоденькой девушки в кресле-качалке перед старым деревянным домом, прядь волос в дешевом позолоченном медальоне, театральная программка давней премьеры, пожелтевшая поздравительная открытка и номер журнала “Ринг” с изображением Тигра Виллиса на обложке.— Это все, — сказала Доротея.— Почему бы нам не вытряхнуть все это на кровать? — предложил Браун. — То, что мы ищем, очень маленького размера. — Он взял программку и потряс ее над кроватью. Ничего. Он взял номер “Ринга”.— Поосторожнее с ним, — предупредила Доротея.Он тряхнул журнал только один раз. Страницы с мягким шелестом разошлись, и глянцевый фрагмент черно-белой фотографии упал на грязные простыни.— Это и есть то, что ты ищешь? — спросила Доротея.— Как раз то самое, — подтвердил Браун.— Похоже на Утенка Дональда, — сказала она.— Или на вымершую птицу додо, — добавил Браун.— Не помню, чтобы Пит мне ее давал, — тряхнула головой Доротея. — Наверное так оно и было, но я и вправду не помню. — Ее взгляд стал жестче. Она протянула руку к Брауну и сказала:— Это стоит тридцать пять долларов, мистер!Роберт Кумбс из Риверхеда жил по адресу Эйвондэйл, 6451, всего в двух милях от дома Кареллы. В половине пятого Карелла въехал на улицу вслед за грузовичком с мороженым, первым в этом сезоне. Большинство домов в этом квартале представляли собой коттеджи на две семьи. Небогатым представителям среднего класса это придавало ощущение пусть скромной, но респектабельности. Был воскресный день, и риверхедские бюргеры сидели на крылечках своих домов, читая газеты и слушая транзисторы. Карелла пока ехал вдоль улицы, насчитал двенадцать ребятишек на велосипедах.Дом 6451, большой деревянный коттедж с кирпичным фундаментом, был удобно расположен на углу Эйвондэйл и Берч-стрит. Выйдя из машины, Карелла сразу же почувствовал запах жарящегося бифштекса. Утром он съел только гамбургер и был голоден как черт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42