Браун посмотрел и тоже улыбнулся. Линии разреза фрагментов совпадали точь-в-точь. Он улыбался еще и потому, что его “достойному” новому партнеру было неизвестно, что еще два фрагмента находятся в верхнем ящике его стола в участке. Всего получалось четыре фрагмента, а то, что эти два совпадали, могло дать ценное что-то, кто знает? Так что Браун и Вейнберг улыбались и были довольны друг другом.— Теперь имена, — сказал Вейнберг масляным голосом.— Юджин Эдвард Эрбах, — улыбаясь сказал Браун.— Джеральдина Фергюсон, — улыбнулся в ответ Вейнберг.— Эрбах мертв, — сказал Браун, и улыбка исчезла с лица Вейнберга.— Что?! — закричал он. — Какого черта...— Он был убит в среду вечером. Полиция обнаружила...— Мертв?! — заорал Вейнберг. — Мертв?!— Мертв, — подтвердил Браун. — Но полицейские нашли...— Это надувательство? Что происходит? Что еще за хитрости?— Тебе надо слегка остыть, — сказал Браун.— Остыть?! Да я сейчас разнесу твою башку на миллион кусков, вот что я сделаю!— У него была часть фотографии, — тихо произнес Браун.— Что? У кого?— У Эрбаха.— Часть нашей фотографии?— Вот именно.— Почему же ты сразу не сказал? Где она?— Ее забрали полицейские.— Полицейские? Господи боже, Стокс...— Их можно подкупить, — сказал Браун. — Точно так же, как и всех остальных. Эрбах мертв, и все, что они у него нашли, скорее всего, лежит в бумажном пакете под присмотром какого-нибудь полицейского клерка. Все, что нам надо, — это выяснить — где? А потом сунуть кому-нибудь в лапу.— Не люблю иметь дел с легавыми, — буркнул Вейнберг.— А кто любит? Но для того, чтобы выжить в этом городе, время от времени приходится это делать.— Самые отъявленные воры на свете, — убежденно сказал Вейнберг.— Послушай, — сказал Браун, — если даже мокрое дело можно замять за пару банкнот, то мы вполне можем получить фрагмент Эрбаха, может быть, всего за какие-нибудь полсотни долларов. Все, что нам надо, это узнать, где он?— А как мы это сделаем? Позвоним в полицию и спросим?— Может быть. Мне надо немного подумать над этим. Теперь, как насчет этой Джеральдины... как ее там?— Фергюсон. Она держит картинную галерею на Джефферсон-авеню. Я перерыл ее квартиру уже шесть или семь раз, но фото так и не нашел. Не удивлюсь, если она прячет его в одном интересном месте, — сказал Вейнберг и захохотал. Браун рассмеялся вместе с ним. Они по-прежнему были добрыми старыми приятелями и по-прежнему взволнованы и обрадованы тем, что их фрагменты совпали.— У тебя есть копия этой штуки? — спросил Браун.— Естественно. А у тебя?— Естественно.— Ты хочешь поменяться, так что ли?— Ну да.— Сделано, — сказал Вейнберг и взял со стола фрагмент Брауна. Тот взял оставшуюся часть, и оба довольно улыбнулись.— А теперь выпьем, — предложил Вейнберг. — Нам надо разработать стратегию.— Правильно, — поддержал его Браун. Пока они шли к двери, он как бы невзначай спросил:— Между прочим, как тебе удалось раздобыть свою часть снимка?— Буду счастлив тебе рассказать, — ответил Вейнберг.— Отлично!— Как только ты мне расскажешь, как на самом деле раздобыл свою, — прибавил Вейнберг и засмеялся.Браун вдруг подумал, кто же из них двоих более искренен? Глава 5 Все происходило слишком быстро и легко.Если добыть 750 тысяч долларов было всегда так просто, то Браун определенно занимался не своим делом. Он почти желал, чтобы они с Вейнбергом на самом деле были партнерами. В этом большом человеке, несмотря на то, что он был уголовником, было что-то такое, что импонировало Брауну. Они не расставались до двух часов ночи. Прикончив большую бутылку шотландского виски и называя друг друга Арти и Эл, они решили, что теперь Браун предпримет попытку договориться с Джеральдиной Фергюсон. Вейнберг уже несколько раз побывал в галерее с предложением купить фрагмент фотографии, который, как он был уверен, находится у нее, но каждый раз она делала вид, что понятия не имеет ни о каких фотографиях и фрагментах. Вейнберг сказал, что он точно знает, что у девушки есть то, за чем они охотятся, но не объяснил, как он это узнал. Браун заметил, что это чертовски неудачный способ начинать партнерство, а Вейнберг ответил, что сам Браун начал его еще хуже, неся всю эту чушь о заключенном из Юты — это прямо из мультфильма о Микки Маусе. Неужели Браун думает, что он во все это поверит?Браун сказал:— Ладно, думаю, что у нас обоих есть свои причины скрывать источники информации.А Вейнберг ответил:— Может быть, когда мы узнаем друг друга получше, но я никогда не думал, что моим партнером будет черномазый.Браун посмотрел на него.Для белых было обычным называть негров черномазыми, но для Брауна это слово всегда было и продолжало оставаться унизительным. Вейнберг улыбался счастливой пьяной улыбкой, и оскорбление скорее всего было непреднамеренным.— Тебе это не нравится? — спросил Браун.— Что?— То, что я черномазый, — сказал Браун, сделав ударение на последнем слове.Вейнберг уставился на него квадратными глазами.— Неужели я так сказал? Я так тебя назвал?!Браун кивнул.— Тогда извини! Я не хотел! — Он протянул руку через стол. — Прости, Арти!— Забудем об этом.Но Вейнберга понесло.— Может, я самый гнусный тип, каких только земля носит, может, я и способен на разные мерзости, но уж чего я не сделаю, так это не назову тебя черномазым. Если бы я так не надрался, я бы не сказал ничего такого..., что могло бы обидеть моего доброго друга, да к тому же еще и партнера.— О'кей, — сказал Браун.— О'кей, прости меня, Арти, прости.— О'кей.— О'кей, — сказал Вейнберг. — Пойдем домой, Арти. Арти, я думаю, нам пора домой. Меня в барах вечно тянет в драку, а я не могу позволить себе никаких неприятностей, пока мы не обтяпаем наше дельце, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42