Карелла помолчал.— Но, знаешь, — сказал он потом жене, — мы все еще не можем разыскать вторую дочку, хиппи. Помнишь, я тебе рассказывал?Тедди кивнула.— Исчезла! — сказал Карелла. — Ну-ка, погоди, пойду загоню их в постель и вернусь. Я тебе хочу еще кое-что досказать.Она взглянула на него.— Когда они заснут, — уточнил Карелла.Она удивленно поморщилась. Он произнес губами имя «Томми».Тедди вздохнула.Близнецы чистили зубы в ванной комнате. Им уже по одиннадцать лет! Надо же, как летит время...— Марк неприлично выразился, — наябедничала Эприл. — Сказал слово «дерьмо».— Я слышал, — отозвался Карелла.— Ты должен его оштрафовать.— Непременно. С тебя десять центов, Марк.— А мама слышала?— Нет.— Тогда — пять.— Это еще почему?— Если только один из вас слышит, как я ругаюсь, значит, полштрафа.— Что это он придумывает, па? Такого уговора не было.— Конечно, выдумщик. Десять центов, Марк. На кон.— Дерьмо. — Марк плюнул в раковину.— А теперь и все двадцать, — заметил Карелла. — Идите, поцелуйте маму и бай-бай.— Слушай, — спросил Марк сестру, выходя из ванной, — а почему ты никогда не выражаешься?— Еще как! — сказала она. — Я знаю словечки почище твоих.— Тогда почему я ни разу их не слышал?— А я ругаюсь в темноте.— Но это просто смешно! — возмутился Марк.— Вполне возможно, зато не стоит мне ни гроша...Он слышал, как они пожелали Тедди спокойной ночи, постоял в прихожей, внезапно ощутив чудовищную усталость и вспомнив отца. Когда он и Анджела были совсем детьми, папа всегда рассказывал им на ночь всякие истории. Иногда ему казалось, что отец испытывал от этого большее наслаждение, чем они... Ну, а теперь пробил час телевизора...— Увидимся завтра утром! — прокричала Эприл. Скромный ритуал. Раз сказала, значит, сбудется. Всегда сбудется на следующее утро. Он развел их по комнатам, взрослые уже, стало быть, и комнаты разные. Сначала он «заложил» в постель Марка.— А я люблю ругаться, и все тут, — сказал тот.— О'кей, о'кей. Но тогда плати.— Это несправедливо.— А что вообще справедливо?— Дедушка всегда говорил, что надо быть честным.— И был прав. Вот и будь.— Ладно. Буду честным-пречестным.— Я тоже стараюсь.Карелла поцеловал его в лобик.— Спокойной ночи, сынок.— Спок но, па.— Я тебя очень люблю.— И я тебя.Подойдя к другой комнате, он послушал, как молилась на ночь Эприл, затем вошел и сказал:— Доброй ночи, мой ангел, спи спокойно.— Увидимся завтра.— Да, да, увидимся завтра.— А вообще-то, па, в темноте я ругаюсь.— Тогда лучше зажечь свечу.— Что-что?— Люблю тебя... — Он поцеловал и ее...Тедди ждала его в гостиной. Она читала, сидя в кресле, при свете торшера с натурально широким абажуром. Когда он вошел, отложила книгу; ее руки показали:— Так расскажи же, что хотел.И он рассказал ей, как прошлой ночью тайком преследовал Томми и видел, как он сел в красную «хонду-аккорд», за рулем которой находилась женщина.— Уж и не знаю, что сказать Анджеле.— Сначала сам убедись абсолютно во всем, — вздохнула Тедди. * * * Их осведомитель сообщил, что недавно видел двух молодых фраеров из-под Вашингтона: одного по кличке Сонни, другого по имени Дик. В заброшенном доме, недалеко от авеню Риттер. С ними была девица, но вот как ее зовут, ему невдомек. Не из Вашингтона, а местная. Все трое «сидят» на крэке.Такую вот информацию получили Уэйд и Бент примерно в девять вечера от наркомана, и выдал он ее потому, что они арестовали его за взлом аптеки на прошлой неделе. Он сказал, в их среде пробежал слушок, что «легавые» ищут фраера по кличке Сонни.Его-то он и видел поутру. Сонни, того другого бездельника и их подружку. Ей лет шестнадцать... Ну как, помог он полиции? Дельное сотрудничество? Они сказали, что очень дельное, и бросили его в клетку до десятичасового приезда тюремного фургона...Указанное здание находилось недалеко от авеню Риттер, там, где некогда стояли элегантные жилые дома. В основном здесь обитали евреи, то поколение, что сменило выходцев, проделавших скорбный путь из России и Польши. Чтобы поселиться в лабиринте улиц южной оконечности Айсолы. Потомки эмигрантов давно покинули этот район Риверхеда. Он стал пуэрто-риканским, хотя и бывшие островитяне тоже дали деру отсюда, поскольку домовладельцам оказалось выгоднее вообще бросить дома на произвол судьбы, нежели за ними ухаживать. В наше время эти улочки, да и сама Риттер, выглядели словно послевоенные Лондон, Берлин или Нагасаки, несмотря на то что Америка никогда не подвергалась воздушным налетам. То, что некогда было бьющим жизнью торговым и жилым центром, в наши дни выглядело подобием призрачного лунного скалистого ландшафта. Отныне здесь громоздились неустойчивые руины, адская смесь из завалов кирпича и нескольких чудом уцелевших строений, обреченных на неминуемую гибель. Здесь не наблюдалось даже жалких и трогательных претензий на спасение. Ничто уже не могло предотвратить неумолимого наступления джунглей там, где когда-то бурлила и пульсировала яркая и богатая городская жизнь.Сонни, Дик и их малолетняя спутница предположительно ютились в доме 3341 по Слоун-стрит, единственном строении среди жуткой свалки кирпича и бетона, рваных гнилых матрацов, битого стекла, щебня, в обществе диких псов и хищных крыс. По бледно-лунным небесам скользили рваные тучи, когда сыщики, выбравшись из автомобиля, рассматривали это строение. В одном из окон мерцал слабый свет.Третий этаж.Уэйд показал на это окошко. Бент согласно кивнул.Оба не сомневались, что кто-то жег там свечу. Вряд ли то был костер, слишком жарко, хотя, впрочем, эти типы могли поджаривать какую-то жратву. Вероятнее всего, сидели вокруг огня, как индейцы, потягивая крэк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93