Даже окон. Зато помещение украшало массивное деревянное конторское бюро, вероятно спасенное в каком-нибудь старом участке после «кораблекрушения», разразившегося в ту пору, когда в полицейские офисы стали завозить модерновую металлическую мебель. Не менее величественными были и деревянное кресло с подлокотниками, помещавшееся перед бюро, и стоявшее за ним высокое судейское кресло без ручек. На нем сидел Майкл Гудмэн. Не просто какой-то там Гудмэн, а доктор Майкл Гудмэн. Хотя ему полагался крошечный кабинетик в полицейской штаб-квартире, в небоскребе, расположенном в центре города.Эйлин Берк была подозрительно безучастна не только к грандиозной обстановке, но и к происходящему.— Стало быть, вы служили в ранге детектива второго класса, не так ли? — спросил Гудмэн.— Да, — ответила она.— И как долго вы были детективом?Она чуть не сказала «слишком долго», но вслух лишь произнесла:— Все эти данные имеются в моем личном деле.Она уже начинала подумывать, что произошла чудовищная ошибка. Пойти к одному психиатру, рекомендованному другим психиатром. Но она уверовала в Карин. По крайней мере, ей так казалось.Гудмэн взглянул на бумаги на деревянном столе. Высокий мужчина, курчавый брюнет с голубыми глазами. Нос казался слишком крупным для его лица, усики, вероятно, были отпущены для равновесия. Оправа толстых линз гармонировала с цветом его волос. Он порылся в бумагах.— О, я вижу, вас часто использовали в подразделении специального назначения, — сказал Гудмэн.— Да.— Подстава? Для отвлечения внимания?— Да.— И главным образом бригада по борьбе с изнасилованиями.— Да, — сказана она.«Сейчас он перейдет непосредственно к изнасилованию, — подумала Эйлин. — А потом доберется и до рапорта, где доложено о том, как изнасиловали саму меня. Все в деле, все же это есть в деле...»— Итак, — сказал он, взглянув на нее и улыбнувшись, — что заставляет вас думать, что вам понравится работать в бригаде заложников?— Я не совсем уверена, что понравится. Но вот Карин... Доктор Карин Левковиц...— Знаю такую.— Я несколько раз была у нее...— И что же?— Беседовала с ней. Ну, знаете, в «Опоссуме», выше этажом. Отделение по оказанию психологических услуг — сокращенно ОПУС. Отсюда и прозвище — «Опоссум». Так окрестили это важное учреждение полицейские, проходившие там целительный курс снятия психологических стрессов. Естественно, словечко «Опоссум», пущенное кем-то в оборот, проще выговорить, чем длинное ученое название. Оно и звучит, если хотите, веселее, более джазово, что ли. На пятом этаже. А офис Энни Роулз, бригада по борьбе с изнасилованиями, был на шестом. «То, что поднимается, — подумалось Эйлин, — должно опускаться...»— Карин считает, что работать в бригаде заложников будет для меня интереснее.На самом же деле она сказала, что эта работа не так опасна.— Что она имела в виду? — спросил Гудмэн. — Что значит — интереснее?«Влепил в десятку, — отметила Эйлин, — умнее, чем я думала».— За последнее время, — сказала она, — у меня было слишком много эмоциональных перегрузок.— Это из-за стрельбы?«Ну вот, начинается», — подумала Эйлин и сказала:— Да, из-за стрельбы. И, кроме того, возникли кое-какие осложнения...— Когда вы убили человека? — он не дал ей договорить.Что ж, карты на стол. Она убила этого человека. Ну конечно же убила. Убила человека. Убила человека, который зарезал трех проституток и шел на нее с ножом... Лишила его жизни. Ее первая пуля угодила ему в грудь и швырнула к кровати. Она выстрелила еще раз и попала в плечо, это круто развернуло его, а потом Эйлин произвела третий выстрел, в бок, швырнувший тело на кровать... Тогда и она не могла понять, почему стреляла и стреляла в безжизненное тело, видя, как кровь хлещет по спине, и все время приговаривая:— Я же дала тебе шанс, дала тебе шанс...До тех пор, пока не израсходовала все патроны. Карин Левковиц потребовалось много времени, чтобы помочь ей понять — почему.— Я убила его в октябре.— Не в этом году?— Нет, в октябре прошлого года. В Карнавальную ночь. "Маска, кто ты? — подумала Эйлин. — Я же дала тебе шанс...Я же дала тебе шанс... Но дала ли?"— Почему вы наблюдаетесь у доктора Левковиц?Интересно, знаком ли он с Карин лично? И вообще, знают ли в этом городе все психиатры друг друга? А если так, обсуждал ли он с Карин то, о чем они говорили в течение последних месяцев?— Я вижусь с Левковиц, потому что у меня проблемы с огнестрельным оружием. Я бы назвала это застенчивостью.— Ага, — хмыкнул он.— Я не хочу, чтобы у меня возникла необходимость убить еще кого-нибудь.— Понятно.— И не хочу больше быть подставой, наживкой. Эта работа дисквалифицирует полицейского из отряда спецназначения.— Могу себе представить.— Кстати, — заметила она, — я не в восторге от психиатров.— Ну что ж, счастье, что я всего лишь Психолог, — сказал он, улыбаясь.— Это одно и то же.— Но вы же любите Карин?— Да, — сказала она и, помолчав, добавила: — Она мне очень помогла.«Надо оставаться в рамках, не перехлестывать», — тут же подумала Эйлин.— Как именно она вам помогла? — спросил Гудмэн.— Ну, существуют ведь и другие проблемы, помимо работы.— Давайте сделаем так: в первую очередь поговорим о проблемах, связанных с работой.— Я уже только что вам сказала: не хочу очутиться в ситуации, когда опять придется кого-нибудь убить.— «Кого-нибудь убить». Хм.— Ну, вообще, стрелять, убивать.— Для вас это одно и то же?— Если на вас нападают и у вас есть считанные секунды на размышление, то разницы нет. По-моему.— Должно быть, очень страшненько.— А это и было страшно.— И вам до сих пор страшно?— Да.— Очень страшно, мисс Берк? Или — как?— Очень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93