Вместе с Кареллой они проворно шмыгнули в следующий подъезд. Хоть и не намного, но здесь было лучше.– Хоть бы он пошевеливался, – жалобно проговорил Браун.– Ну! – согласился Карелла.Долго ждать им не пришлось. Минут через пять Гросс спустился у крыльца своего дома и пошел на юг в сторону здания, где его ждали полицейские. Они прижались к стене. Гросс прошел, даже не глянув на подъезд. Детективы дали ему оторваться и двинулись следом, разойдясь по разные стороны улицы. Образовался равнобедренный треугольник с Гроссом на вершине и Кареллой и Брауном в углах основания.Сыщики потеряли его на Пэйн-авеню. Гросс вскочил в шедший из центра автобус, оставив подбежавших полицейских задыхаться в выхлопах. Карелла и Браун решили вернуться в квартиру и вскрыть дверь. Очень может быть, что это следовало сделать в самую первую очередь. * * * Есть старая испанская пословица. На городском сленге она звучит примерно так: «Если никто ничего не знает, значит все знают все»Казалось, никто ничего не знал о нападении на Хосе Висенте Хуэрту. Его избили среди белого дня четверо мужчин ручками от метел, причем так, что перебили обе ноги и превратили лицо в сплошную кровавую рану. Но оказалось, что их никто не рассмотрел, хотя они трудились минут пять, а то и больше.Дельгадо обошел всех соседей Хуэрты, беседуя с жильцами на каждом этаже. Затем побывал в кондитерской на противоположной стороне улицы, из которой отлично просматривалось крыльцо здания, и поговорил с владельцем – и он ничего не знал. Тогда детектив решил зайти с другого конца. В этом квартале он знал одну наркоманку-потаскушку. Девчонке было около девятнадцати, у нее не было одной руки. Этот физический недостаток вместо того, чтобы отталкивать предполагаемых клиентов, на самом деле почему-то их дико возбуждал. В поисках «однорукого бандита», как ее иногда называли, сюда стекались озабоченные кабальеро со всех концов района. Постоянным же клиентам из близлежащих кварталов девица была известна как Бланка Диас. Она пользовалась спросом еще и потому, что тяга к наркотикам не позволяла ей долго торговаться, она соглашалась практически на любую цену.Бланка не очень обрадовалась возможности провести воскресенье с полицейским, пусть даже и пуэрториканцем. Девица только что приняла свою послеобеденную дозу и наслаждалась октябрьским солнышком на скамейке в одном из скверов. Она скосила на Дельгадо глаза, поразмышляла о том, что надо было бы подвинуться, подумала:«Черт с ним!», и осталась сидеть на своем месте.– Привет, Бланка, – обратился к ней Дельгадо.– Ну, привет.– Как дела?– Нормально. Я ничего не храню, если ты за этим пришел.– Не за этим.– Я хотела сказать, если ты...– Нет.– Ну ладно.Бланка была довольно миловидна. Смуглое лицо, черные волосы, светло-карие глаза. Только губы, пожалуй, немного полноваты. И подбородок изуродован шрамом. Когда Бланке было только шестнадцать, но она уже три раза в день кололась героином, ее полоснул ножом сутенер.– Помощь нужна, – сказал Дельгадо.– Какая?– Кое-какие сведения.– Я не стучу.– Если не захочешь отвечать, не отвечай.– Большое спасибо.– Querida, Милая (обращение к девушке) (исп.).

– продолжал детектив, – мы с тобой по-хорошему. Давай-ка и ты по-хорошему, ладно?Она оглядела полицейского и вздохнула.– Что хочешь?– Все о Хосе Хуэрте.– Ничего.– Он к тебе не заходит?– Никогда.– А его партнер?– Какой партнер?– Рай Кастаньеда.– Не знаю такого. Он не родственник Пеле Кастаньеды?– Может быть, Расскажи о Пепе.Бланка пожала плечами.– Фрайер.– Старый?– Примерно тридцать.– Чем занимается?– Бог его знает. Может, играет. Несколько лет кололся, а потом завязал. Я таких всего пару человек знаю. Тусовался когда-то с компанией. Они себя звали «Испанские рыцари» или что-то в этом роде. Их все здесь знали, они часто махались с другой бандой, не помню, как она называлась, с другого конца парка. Пепе мощно кололся, но бросил. По-моему, он лечился в Лексингтоне. А может, его повязали и засадили, и он там бросил, не знаю. Но с иглы соскочил, это точно, – она пожала плечами. – Все равно фрайер.– Давно его видела?– Недавно. Он тут часто крутится. Все время сидит у кого-нибудь на крыльце. Пацанам что-то травит. Большой человек. Козел исправившийся! – Бланка фыркнула.– Сегодня видела его?– Нет, я только что пришла. С клиентом всю ночь занималась.– Где его искать?– Пепе или клиента? – Бланка улыбнулась.– Пепе, – без улыбки ответил Дельгадо.– На Эйнсли есть биллиардная. Он там часто бывает.– Давай на минуту вернемся к Хуэрте.– Зачем? – Бланка отвернулась, разглядывая автобус, громыхающий по авеню. Казалось, ее очаровали сизые клубы, вырывающиеся из выхлопной трубы.– Мы мало о нем поговорили.– Я его почти не знаю.– Посмотри на меня.Бланка резко повернула голову.– Я тебе сказала, я не стучу. Ничего не скажу о Хосе Хуэрте.– Почему? Он во что-то влез?– Отстань.– Наркотики?– Отстань.– Да или нет, Бланка. Я ведь знаю, где ты живешь, поставлю у твоей двери топтуна, он все равно узнает. Расскажи о Хосе Хуэрте.– Ну, да! Да!– Я думал, он занимается недвижимостью.– Занимается. У него есть акр земли в Мексике, он там сеет травку.– Сильные препараты тоже возит?– Нет, только травку.– Его партнер об этом знает?– Я не знаю, что его партнер знает, а что нет. Я не его партнер. Иди и спроси партнера.– Может, и пойду, – сказал Дельгадо, – когда поговорю с братом.– Ты идешь к Пепе?– Да.– Скажи ему, он должен мне пять долларов.– За что?– А как ты думаешь? * * * Уиллис вышел из телефонной будки, Дженеро ждал его на тротуаре.– Что они сказали?– Еще ничего. У них полно другой работы.– Так как же мы узнаем, травка это или гашиш?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40