Браун оглядел инструменты и ничего не сказал.– Я плотник, – пустился в объяснения Спаэт.Браун повернулся к патрульному.– Кто-нибудь был в квартире, Симмз?– Никого.– Спаэт, – обратился к домушнику Браун, – Мы обвиняем тебя в краже со взломом третьей степени, – то есть в уголовном преступлении. А также мы обвиняем тебя в хранении воровских инструментов, то есть в юридически наказуемом проступке класса "А". Уведи его, Симмз.– Я требую адвоката, – заявил Спаэт.– Он будет тебе назначен, – бесстрастно ответил Браун.– Я требую его сейчас, до ареста.Поскольку полицейские, как и правонарушители, путаются в процессуальном кодексе, Артур Браун мог бы ступить на дорожку, проторенную его коллегой Клингом, который накануне ночью объяснял задержанному его права. Но Браун сказал:– Зачем, Спаэт? Тебя взяли на незаконном вторжении в жилище. Никто не задает тебе никаких вопросов, взяли тебя с поличным. Ты имеешь право на три телефонных звонка после ареста – твоему адвокату, твоей матери, твоему поручителю, лучшему другу, кому угодно, хоть дьяволу. Уведи его, Симмз.Патрульный отпер камеру и вытолкал Спаэта дубинкой.– Это незаконно! – заорал тот.– Так же, как взлом и кража, – парировал детектив. * * * Женщина из квартиры напротив 5-й "С" оказалась выше и Уиллиса, и Дженеро, что было, впрочем, неудивительно. Уиллис слыл самым маленьким в отделе и только на долю дюйма превосходил минимальный для полицейского норматив – пять футов восемь дюймов. Похожий на балетного танцора, с карими глазами и каштановыми волосами, он стоял рядом с возвышающимся над ним Дженеро, имевшим целых пять футов девять дюймов. Хол Уиллис знал, что мал ростом. Ричард Дженеро считал себя очень высоким. От отца он унаследовал чудесную черную кучерявую шевелюру, мощный неаполитанский нос, чувственный рот и душевные карие глаза, а от матери – высокую миланскую фигуру, которой обладали все его двоюродные братья и дядьки, кроме дяди Доминика, всего пять футов шести дюймов роста. Но дама, открывшая им дверь квартиры 5 "В", оказалась необычайно крупной. Уиллис и Дженеро одновременно задрали головы, а потом переглянулись в изумлении. На женщине была розовая комбинация и больше ничего. Босая, большегрудая, рыжеволосая, зеленоглазая, она уперла руки в обтянутые нейлоном бока:– Ну?– Полиция. – Уиллис показал ей жетон.Дама тщательно исследовала его и повторила:– Ну?– Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, – проговорил Дженеро.– О чем?– О молодом человеке из квартиры напротив, Льюисе Скотте.– А что с ним?– Вы его знаете?– Слегка.– Только слегка? – удивился Дженеро. – Вы живете прямо напротив него.– Ну и что? Это же город.– Даже так...– Мне сорок шесть лет. А мальчику сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Почему вы решили, что я его должна знать близко?– Да, мэм, но...– Так вот, я знаю его слегка. Что с ним?– Вы видели его этой ночью? – спросил Уиллис.– Нет, а что? Что-нибудь случилось?– Вы ничего необычного не слышали в его квартире ночью?– Что значит – необычного?– Звон стекла.– Меня не было ночью дома. Я уходила в гости к коллеге.– В котором часу?– В восемь.– А когда вернулись?– Я не возвращалась. Ночевала там.– У коллеги?– Да.– Как ее зовут?– Его зовут Моррис Штраус.– О, – только и смог сказать Дженеро. Он смущенно взглянул на Уиллиса.– Когда вы вернулись домой, мэм? – спросил тот.– Около пяти утра. Моррис работает на молокозаводе, он очень рано встает. Мы вместе позавтракали, и я пошла домой. А что? Что случилось? Лью что-нибудь натворил?– Вы вообще видели его вчера?– Да, когда шла в магазин. Он как раз входил в дом.– В котором это было часу, можете припомнить?– Около половины пятого. Я шла за кофе. У меня кончился кофе. Я в день чашек шестьсот выпиваю. Так вот, я шла за кофе в гастроном и встретила его.– Он был один?– Нет.– Кто был с ним?– Кто-то из его друзей.– Парень или девушка?– Парень.– Вы его знаете?– Я не общаюсь с подростками.– Ну, может быть, вы его где-нибудь видели?– Нет.– Какого он возраста? – спросил Уиллис.– Наверное, ровесник Лью. Восемнадцать-девятнадцать, не знаю. Высокий.– Вы можете его описать?– Длинные светлые волосы, висячие усы. На нем была дикая куртка.– Что значит дикая?– Ну, как шкура животного мехом внутрь, эта, как она там называется, овчина, что ли. Овчина?– Продолжайте.– Гладкая сторона шкуры была снаружи, а мех внутри. Белый мех, А на спине нарисовано большое оранжевое солнце.– Что еще?– А этого мало?– Может быть, и хватит, – согласился Уиллис. – Спасибо большое, мэм.– Не за что, – ответила та. – Хотите кофе? У меня на плите.– Нет, спасибо. Нам надо еще на квартиру взглянуть, – объяснил ей Дженеро. – Все равно, спасибо. Вы нам очень помогли.Женщина улыбнулась так неожиданно и так ослепительно, что своей улыбкой почти сбила с ног Дженеро.– Пожалуйста, – произнесла она нежно и мягко прикрыла дверь.Дженеро поднял брови, силясь точно вспомнить свои слова и тон. Он еще не набил руку на допросах, и любая тонкость могла оказаться полезной.– Что я сказал? – спросил он Уиллиса.– Я не помню.– Ну вспомни, что я сказал? Чего она так разулыбалась и подобрела вдруг?– Наверное, ты ей предложил переспать, – засмеялся Уиллис.– Нет, – серьезно ответил Дженеро, – нет, точно не предлагал. * * * Универсальным ключом, взятым у консьержа, Уиллис открыл дверь и вошел в квартиру 5 "С". Дженеро продолжал размышлять о тонкостях допроса.Во двор выходили два окна. Нижний переплет левого был почти полностью выбит. Только кое-где из рамы торчали острые осколки. С улицы струился солнечный свет, в котором безмятежно плавали пылинки. Обставлена квартира была скудно. У одной стены на полу валялся матрас, у другой стоял книжный шкаф, рядом с ним стереопроигрыватель и стопка долгоиграющих дисков, в кухонной нише – откидной столик и два стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40