! 19 781 доллар и 80 центов! Девятнадцать гребаных тысяч, Нюхалка, чтоб я сдох! Как ты считаешь, это справедливо?
— Думаю, это чертовски несправедливо, лейтенант, — совершенно искренне ответил тот. — Но с другой стороны, кто сказал, что в нашей жизни все всегда по справедливости? И все равно мы… каждый из нас, лейтенант, должен смиренно нести этот чертов крест…
— Нюхалка, — перебил его Боццарис.
— Да, лейтенант?
— Послушай, ты что, забыл, что я терпеть не могу богохульства?
— Простите, — сконфуженно пробормотал тот.
— Богохульство, сквернословие и зло всегда идут рука об руку.
— Я, откровенно говоря, вообще редко чертыхаюсь, — потупил глаза Нюхалка.
— Вот и молодец, — похвалил его Боццарис, — давай и дальше так. Так ты понял, что я хотел тебе сказать?
— Нет… не совсем, — с сомнением протянул Нюхалка.
— Как ты считаешь, почему этот человек из «Вестерн Юнион» связался со мной?
— Ну… чтобы дать вам знать об этой телеграмме, что послал Гануччи. Разве нет?
— Да, верно, но почему именно мне? В конце концов, он один из наших лучших, самых доверенных осведомителей, вроде тебя, Нюхалка. Естественно, не такой уважаемый, как ты, но весьма и весьма достойный человек. А теперь подумай и скажи: почему он все-таки связался именно со мной, а не, скажем, с кем-нибудь из Особого отдела, к примеру?
— Ну и почему? — спросил Нюхалка.
— Да потому, что ему хорошо известно, что я поклялся до последнего вздоха вести непримиримую войну с силами зла, — объявил Боццарис.
— Ax, вот оно что! — протянул Нюхалка., — А Кармине Гануччи и есть живое олицетворение зла. Так что когда наш человек в «Вестерн Юнион» перехватил телеграмму, которую этот пособник дьявола послал своим поверенным, он и позвонил не кому-то, а мне! Он-то хорошо знает, что я сделаю! Я не эти парни из Особого отдела, которые настолько обленились, что день-деньской боятся оторвать свои жирные задницы от теплого кресла! Господи, прости мою душу грешную!
— Понятно, — пробормотал Нюхалка.
— Еще бы не понятно, — кивнул Боццарис. — А кроме того, ему хорошо известно, что за такую информацию я плачу двадцать пять долларов. Столько же — двадцать пять зеленых — получишь и ты, если, конечно, то, что ты разузнал, действительно важно.
— Да? — сразу же заинтересовался Нюхалка. — Правда? Вы готовы заплатить мне двадцать пять долларов? Вот здорово! А то у меня сейчас туго с наличностью.
— Был бы счастлив вручить тебе эти двадцать пять долларов прямо сейчас, — кивнул Боццарис. — Вся беда только в том, что ты мне не принес ничего нового, верно? То, с чем ты пришел, мне уже и так известно.
— Ну, не совсем так, — возразил Нюхалка. — Вернее, не все…
— А что, к примеру? — заинтересовался Боццарис.
— А то, что вы и понятия не имели ни о каком тяжком преступлении, которое было совершено вечером во вторник, верно? — подмигнул Нюхалка.
— А-Я?! Да знаешь, сколько тяжких преступлений было совершено только в этом самом районе? Четыреста десять! И о каждом из них мне известно.
— Да. Но вы не знаете, что как раз это тяжкое преступление может быть напрямую связано с…
— И что же это за преступление? — улыбнулся Боццарис. — Ты ведь понимаешь меня, Нюхалка, верно? Увы, пока что ничего конкретного ты не сказал.
— А что же именно вы хотите узнать? — уныло спросил Нюхалка. — За кем оно, верно?
— Знаешь, мне все эти тяжкие преступления уже просто как кость в горле, — пожаловался Боццарис, — я уже слышать о них не могу! Да тут шагу не шагнуть, чтобы не услышать о чем-то подобном! Думаю, не без гордости могу поклясться в том, что в моем районе совершается куда больше тяжких преступлений, чем в целом городе! Так что не рассказывай мне об этом! Я уже по горло сыт всей этой пакостью!
— Ладно, — покладисто сказал Нюхалка, — а что тогда вас интересует?
— Плоды, так сказать, сознательного зла, — ответил Боццарис. — Деньги. А больше всего на свете я бы сейчас хотел перехватить эти пятьдесят тысяч прямо под носом у Гануччи. Во всяком случае, пока они еще не добрались до Неаполя.
— Позвольте, лейтенант, — несмело вмешался Нюхалка, — я, конечно, человек необразованный, не то что вы… что-то я не врубился, о чем это вы? Что там за плоды зла и все такое? Не знаю уж, что вы там подумали, но, держу пари, эти парни наверняка отправят в Неаполь чек.
— Осмелюсь с тобой не согласиться, — изысканно возразил Боццарис. — Конечно, тебя извиняет твое, кхм… невежество, но что ж поделать — ведь ты же не посвятил всю свою жизнь борьбе с тем злом, что таится в самом человеке. Не то что я. Ну да ладно! Так вот, весь мой опыт подсказывает мне, что никакого чека не будет — такие люди никогда не выписывают чеки! Никогда! Можешь считать, это у них основное правило.
— Да? Ну что ж, может, и так, — не стал спорить Нюхалка. — А может, за всем этим вовсе ничего не стоит — так, обычный перевод денег из одного банка в другой, из Нью-Йорка — в Неаполь. А что касается этого вашего организованного зла… конечно, я не так уж много обо всем этом знаю, тут вы верно сказали.
Но в одном я совершенно уверен, лейтенант: других таких организованных парней, как Гануччи, надо еще поискать!
— Ладно, пусть так, — согласился Боццарис, — да только ты поищи среди них тех, кто любит оставлять такие следы! А уж записей о крупных суммах, которые по их приказу переводятся из одного района в другой, ты и вовсе не найдешь. А тут ведь из одной страны в другую! Тут, братец, прямая опасность, что парни из Интерпола мигом почуют запах жареного. И хвать тебя за жирную задницу! Помнишь, приятель, как все это вышло с Аль Капоне? То-то!
Сообразив, Нюхалка согласно кивнул головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57