Не тот, который раздается, когда проведешь ножом по поверхности стены, нет. Этот звук могло издать только живое существо. Было в нем что-то до ужаса знакомое. Так могла пищать только...
И вдруг он увидел в темноте два горящих глаза. Две крохотные рубиновые точки, сверкающие в кромешной тьме. У Джонни перехватило дух. Он понял, что смотрит прямо в глаза огромной крысе.
Страх захлестнул его с такой силой, что он чуть было не скатился вниз. Ледяные пальцы ужаса сдавили сердце. Его замутило. Холодный пот струйками побежал по спине. Он снова вспомнил тот день, когда мальчишкой сунул руку в банку и натолкнулся на мышь. Джонни даже почувствовал острую боль в пальце, куда она вцепилась зубами. Ему так и не удалось выкинуть из памяти тот кошмар, что он пережил в тот день. И сейчас, представив, что таится там в глубине, под самыми его ногами, он почувствовал, как его колотит от ужаса.
Крыса вдруг, сделав огромный прыжок, вскочила ему на ногу, и у Джонни вырвался истошный вопль. Он заорал как сумасшедший, и крик его гулко отозвался эхом в глубине каменного колодца, сотрясая покрытые липкой слизью стены и чуть не разорвав ему барабанные перепонки. Потом поток воды унес его прочь, и Джонни долго еще слышал удаляющиеся раскаты собственного голоса, похожие на ночные завывания банши где-нибудь в темноте на болотах.
Он услышал, как дыхание со свистом вырвалось у него из груди. Сердце колотилось как бешеное, грозя разорвать ему грудь. Кровь с такой силой бросилась в голову, что ему вдруг показалось — еще мгновение, и череп не выдержит и треснет.
— Прочь! — завопил он, отчаянно дергая ногой, но крыса держалась крепко. Джонни лягнул ее раз, другой, в то же время стараясь вскарабкаться повыше, и едва не сорвался. — Прочь! — кричал он, пока эхо, тысячекратно усилив его вопль, не швырнуло его назад, наполнив гулом и грохотом темноту вокруг него. — Прочь, тварь негодная! Убирайся, говорю тебе!
Он беспомощно уставился вниз, но ничего не увидел, кроме крохотных рубиновых бусинок глаз, сверкавших в темноте.
Самой крысы он не видел. Ее серая шкурка сливалась с темнотой, и от этого Джонни было особенно жутко.
И в эту минуту крыса принялась карабкаться наверх по его ноге, вцепляясь крохотными коготками в узловатый твид брюк. Ужасающий вопль вырвался из груди Джонни. Мутная волна страха захлестнула его с головой, и он чуть было не лишился чувств. Забыв обо всем, он отчаянно завопил и кричал до тех пор, пока в горле не пересохло. Цепляясь за скобы здоровой рукой, Джонни полез вверх. Вдруг его голова с силой ударилась о люк колодца, и он, упершись согнутыми плечами в металлическую решетку, напряг все свои силы, чтобы сдвинуть ее в сторону. Но она не поддавалась. Джонни взмок от напряжения. Резко выдохнув, он толкнул ее еще раз, но проклятая решетка даже не шелохнулась. Джонни чувствовал, как крыса, цепляясь за его брюки, упорно карабкается вверх. Ее когти царапнули ему кожу, и он чуть было не умер от ужаса. Теперь он слышал даже ее дыхание и догадался, что проклятая тварь, учуяв в темноте запах свежей крови, упорно подбирается к раненой руке.
— Нет, — беззвучно прошептал он, едва шевеля губами. — Нет! Боже, только не это! Прошу тебя, нет! Не-е-ет!!!
Собрав все свои силы, он всем телом налег на тяжелый люк. Перед глазами завертелись багровые круги. Джонни казалось — еще мгновение, и его мышцы лопнут, как канаты, от чудовищного напряжения. Он почувствовал на губах солоноватый привкус крови. Крыса со звериным упорством карабкалась вверх. Джонни открыл было рот, чтобы закричать, но вопль замер у него на губах. Он снова уперся плечами в люк водостока, толкая его вверх, и на этот раз металлическая решетка вдруг подалась. Она сдвинулась всего лишь на несколько сантиметров, но Джонни чуть было не заплакал от облегчения и радости, когда струйка жидкой грязи брызнула ему на шею.
Он налег на нее всем телом, одновременно задергав ногой, чтобы сбросить проклятую тварь, но не тут-то было. Почуяв запах свежей, горячей крови, крыса совсем обезумела. Сделав отчаянный прыжок, она, как бульдог, вцепилась в раненую руку Джонни, повиснув на ней всей своей тяжестью, потом сорвалась и снова уцепилась за брючину. Он бешено задергался, извиваясь всем телом, поднес было раненую руку к губам, чтобы слизнуть кровь, и тут же, вспомнив о крысе, брезгливо отдернул руку, точно обжегшись. Судорогой ужаса ему сдавило горло так, что он едва мог дышать. Крик замер у него в горле, легкие чуть было не лопались, как кузнечные мехи. На губах пузырилась пена. Он беззвучно выдавил:
— Нет! Умоляю, только не это... о Боже! — сам не слыша и не понимая, что говорит и кого молит о помощи. Он чувствовал тяжесть крысиного тела, повисшего у него на ноге, и помнил, как еще мгновение назад ее острые зубы рвали ему руку. Завыв, как раненое животное, Джонни уперся согнутыми плечами в люк и что было сил толкнул его. На шее веревками вздулись вены. Джонни казалось, он слышит, как от нечеловеческого напряжения хрустят его кости.
Упершись согнутой спиной и плечами в тяжелый люк, Джонни напрягал последние силы, понимая, что от этого усилия, может быть, зависит его жизнь.
Люк тяжело пополз в сторону. Сначала медленно, потом все быстрее, и Джонни сначала даже не понял, что свободен. Только когда непривычно яркий свет уличного фонаря полоснул его по глазам, выхватив из темноты его ногу с повисшей на ней крысой, он понял, что победил.
Взгляд Джонни упал на крысу. Она показалась ему чудовищно огромной — не меньше девяти дюймов, не считая хвоста; мускулистое тело покрыто грязной, свалявшейся шерстью. При одном только взгляде на эту тварь его чуть было не вырвало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68