– Да-да, конечно, мистер Хоуп, извините. Так значит, мистер Кениг, вы не помните, когда вы получили это письмо, я правильно вас понял?
– Я уже все сказал вам. В четверг или в пятницу.
– Значит десятого или одиннадцатого числа.
– Если вы имеете в виду даты, то да.
– Я имею в виду даты.
– Тогда, да.
– Вам доводилось разговаривать с вашей бывшей женой после того, как вы получили письмо от нее? С того дня и до вечера тринадцатого января?
– Да, мы разговаривали.
– Когда?
– Вечером в субботу.
– В «Зимнем саду»?
– Да.
– И письмо к тому времени было уже у вас.
– Да.
– И к тому времени вы уже знали, что она хочет сделать вас опекуном над дочерью, если с ней вдруг что-нибудь случиться?
– Да, знал.
– И что, вы это обсуждали с ней вечером в субботу?
– Нет.
– В таком случае, о чем же вы говорили?
– Вообще обо всем: о ее выступлении, о негативной рецензии в утренней газете. И Элисон… она должна была приехать ко мне на выходные в конце февраля, на празднование дня рождения Вашингтона, какое-то время мы говорили об этом. И… ах, да, кажется, что мы все же говорили про опекунство. Ведь она написала мне об этом в письме, так я, значит, поблагодарил ее и сказал, что я весьма польщен оказанным мне доверием.
– А в тот вечер вы затрагивали в разговоре вопрос ее завещания?
– Ее завещания? Нет, сэр.
– Из этого следует, что Викки не обсуждала с вами своего завещания, датированного четвертым января, то есть тремя днями раньше того момента, когда она написала и отослала вам письмо, в котором шла речь об вашей опеке над Элисон?
Кениг взглянул в мою сторону.
– Значит, есть завещание? – спросил он. – Вы нашли ее завещание?
– Да, ответил я.
– Ну и что там?
– Извините, мистер Кениг, – снова заговорил Блум, – но вы не ответили на мой вопрос. Скажите мне, пожалуйста, а накануне убийства, обсуждала ли ваша бывшая жена с вами составленное ею завещание?
– Нет уж, это вы меня извините, мистер Блум, – раздраженно заговорил Кениг, – но я уже ответил вам на ваш вопрос. Я уже сказал вам, что ни о каком завещании у нас и разговора не было, вообще ни о каком, ни о ее, ни о еще чьем-либо.
– А вам было известно о существовании подобного завещания?
– Нет, не было.
– И вы что, совсем не проявляли любопытства на сей счет?
– Нет, я не любопытен.
– Выходит, что ваша бывшая жена пишет вам письмо, в котором просит вас позаботиться о дочери, если с ней вдруг что-нибудь случится, а вы со своей стороны даже не поинтересовались относительного того, а предприняты ли необходимые юридические действия, с тем чтобы ее подобное желание осуществилось?
– Я посчитал, что для этого вполне достаточно того письма. Ведь там были четко изложены намерения Викки, я был уверен, что большего от меня никто требовать не станет. Я знал, что мистер Хоуп был здесь исполнителем ее последней воли, и поэтому я и решил, что мне остается лишь только…
– Как вам стало известно об этом?
– Что? – не понял Кениг.
– Что мистер Хоуп назван в завещании исполнителем?
– Ну это… об этом было сказано в письме.
– Нет, мистер Кениг, там ничего подобного не было. Я уже раз сто перечитал это письмо, и точно знаю, что там нет ни слова о том, что мистер Хоуп был выбран ее в качестве своего душеприказчика. Единственное, что там сказано, так это что в случае чего вам необходимо лишь обращаться к…
– А я как раз это и имел в виду. Ведь если мне следовало обратиться к юристу по имени Мэттью Хоуп, то, очевидно, он и должен быть исполнителем по…
Кениг замолк на полуслове. Он посмотрел вначале на Блума, потом перевел взгляд на меня. Я промолчал.
– Исполнителем чего? – терпеливо переспросил Блум.
– Ее завещания.
– Так вы же сами только что сказали, что вам ничего не было известно о существовании завещания.
– Это так.
– Но вы тем не менее предполагали, что мистер Хоуп был исполнителем по завещанию, в существовании которого вы сами вовсе не были уверены, так вас следует понимать?
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Нет, не знаю. Так что же вы имеете в виду? Скажите, вы знали, что завещание существует или вы не знали о нем?
– Понимаете, теперь, когда я начинаю размышлять над этим, мне иногда кажется, что я и раньше догадывался, что у нее было завещание.
– И как вам стало известно о нем?
– Ну… по-моему, я сам спросил Викки об этом. Когда мы разговаривали после ее шоу вечером в субботу.
– И она сказала, что у нее действительно есть завещание.
– Да.
– А она не рассказывала вам, о чем конкретно там шла речь?
– Только о том, что по нему я должен буду стать опекуном над личностью и имуществом свой дочери.
– И это все.
– Да. Хотя, постойте-ка. Она еще сказала, что их дом и все, что в нем находится, завещаны Элисон, и что я должен надлежащим образом заботиться обо всей собственности Элисон.
– Ага. А как же траст?
– Какой еще траст?
– Траст, учрежденный Двейном Миллером в 1965 году.
– А почему вы считаете, что я должен был спрашивать у нее еще и об этом трасте?
– Мистер Кениг, а вы вообще знали что-либо о существовании подобного траста?
– В принципе… да, знал.
– А вам было известно о том, что срок по трастовому соглашению истекает во вторник на будущей неделе?
– Мне было известно, что срок по трасту истекал по достижении Викки возраста тридцати пяти лет.
– А это как раз вторник, двадцать второе января.
– Как вам будет угодно.
– Но вы же знали, когда у нее день рождения, не так ли?
– Мне кажется…
– Вы сколько лет были с ней женаты?
– Семь.
– Ну так должно же вам быть известно о дате ее рождения?
– Да, я знал, когда у Викки день рождения.
– Значит, вам все же было известно, что день двадцать второе января был днем ее рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95