Александра осмотрела стол и решительно поднялась на палубу.
— Идем со мной! — бросила она Илье. — Открой мне трюм.
— Зачем это? — не сообразил Рогожников. — Чего?
— Такое питание тебе там еще надоест, — отрезала она. — Ты хоть здесь поешь как человек.
Сердце у капитана дрогнуло.
— Где — там?.. — глухо спросил он.
— Где-где… — смягчая тон, проговорила Александра. — В тюрьме.
Илья прикусил губу и полез наверх. От ее прямоты стало не по себе, но слова ее, решительная забота тронули за живое: поешь как человек… Он не был сильно голоден, да и почти не голодал никогда. В другой раз бы, наверное, и отказался от казенных продуктов. Однако сейчас материнское желание Александры подкормить его было таким дорогим и необходимым для Ильи, что он виновато и одновременно благодарно протянул:
— Не беспокойся, Саш, я и так бы…
Она не слушала его. Спустившись в трюм, Лунева взяла пустой ящик и пошла по проходу. Ловко оторвав картонную крышку с коробки, бросила в ящик несколько банок сгущенки, затем достала круг сыру, несколько поленьев колбасы, тушенки, сухого молока и бутылку спирта.
— Помоги-ка, — сказала она, стараясь выломать доски у ящика с яйцами. — Глазунью жарить будем. Ты любишь?
— Ага, — согласился Илья и махом сорвал крышку. — Я их и сырыми, и всмятку, и всяко люблю!
Затрещало масло в сковородке, запах жареной колбасы наполнил тесноту кубрика. Появился на столе тертый сыр с чесноком и майонезом, желтые шпроты в оливковом масле, тресковая печень, аккуратно намазанная на хлеб, разогретая в кастрюле тушенка. Александра хлопотала у печки с хозяйской любовью и умело. «Во женщина, — думал Ильи, окончательно разогревшись в кубрике, — пилотам дурные не попадают. Не то что моя…»
Он осекся и вздохнул. Лида тоже готовила неплохо, и в доме всегда было что поесть. Это когда теща ушла от них, Лида одна не стала успевать, и часто приходилось варить ребятишкам и себе ужин. Витька и Любашка «помогали», вертелись под ногами, тащили кто кусок сырой картошки, кто рыбу, тоже что?то жарили в игрушечной посуде и нещадно разливали воду по полу…
Рогожников отряхнулся от воспоминаний и стащил с себя пиджак. Рейс начинался неплохо. В самом деле, чем там кормят? Да известно, баландой. Рулевой, плававший с Ильей до Типсина, бывал в тех местах, рассказывал. Кислая капуста да картошка неразрезанная в кипятке. Вот тебе и борщ. А на второе овсянка или кирзуха…
— Добрая ты, Саша… — сказал он ласково и тихо, — и красивая…
Она стрельнула на него озорными глазами. Лицо раскраснелось, румянец пылал на щеках.
— Я помню, ходил на тебя смотреть, когда ты в универмаге работала, — признался он, — а сам уже женатый был… Так, тянуло поглядеть на красавицу…
— А жена у тебя что, не красивая? — спросила Александра и рассмеялась. — По-моему, ничего она!
— Да так… — махнул рукой Илья. — Злая больно…
Они сели за стол друг против друга, Александра налила спирт в стаканчики, подняла свой.
— Давай, — сказала, — за удачу.
Самоходка в это время резко сбавила ход и гулко кликнула сирена. Илья в два прыжка очутился на палубе. Фарватер был свободен и чист, но сквозь ветровое стекло Типсин махал Рогожникову, призывая к себе. Хватаясь за леера, капитан пошел в рубку.
— Чего?
— Ты это, Илья, ты сиди там, — сказал Василий, отчего-то улыбаясь и подмигивая. — Хошь — спи, хошь — так отдыхай, а я постою за тебя.
— Ну гляди… — проронил Рогожников, в который раз за сегодняшний день удивляясь заботе и чуткости своей команды к себе. — Только за давлением масла следи, чтоб не перегреть нам двигатель.
— Да я что?.. — рулевой стукнул себя в грудь.
Илья возвратился в кубрик и сразу окунулся в тепло, в аппетитные запахи. Александра встретила его настороженным взглядом.
— Порядок! — доложил Рогожников и сел с нею рядом. — Так будем идти — на ночь остановимся выше Фаркова!
Они выпили, и капитан набросился на еду. Пустые тарелки только отлетали. Когда с закусками было покончено, Александра выставила сковороду с колбасой и яйцами и подлила в стаканчики.
— Я думаю, мы с тобой сдружимся, Илья, — вместо тоста серьезно произнесла она. — Мне не хочется оставлять тебя в такое время одного… Я знаю, что такое одиночество…
Чтобы как-то заглушить смущение и растерянность, Илья хватанул стопку залпом и уткнулся носом в рукав. «От женщина… — окончательно тронутый участием Саши, думал он, — конечно, сама настрадалась — дай бог, понимает. Летчика-то ее сколь лет уж нету, а она замуж не выходит. А еще болтали ходили про нее, сволочи!..»
— Ты, Илюша, не унывай! — подбадривала она. — Успеешь еще погоревать и наплакаться. Знаешь, как говорят: хоть день, да мой! Тебе этих дней не очень много осталось, так что живи как тебе захочется!
Рогожников неожиданно обнял ее и прижал ее светлую, маленькую головку к своей груди. Саша безропотно поддалась, однако притихла настороженно и робко.
— Эх, Сашка, Сашка… — пробормотал Илья, глядя стекленеющими глазами в угол кубрика. — Если бы не эта… Если бы… Как мне ребятишек жалко! Витька за мной гоняется, все на самоходку просился. И Любашка тоже…
— Ну-ну… — Она высвободилась и откинула волосы назад. — У тебя свитер насквозь пропотел… Тебе что, переодеться не во что?
— Вещи-то есть, — не сразу сказал он, — да они все… там остались. Не ходить же мне туда переодеваться. Раз пошел, так на меня там поднялись, милицию вызвали… Я подарки детишкам сунул да бежать. Она же выкинула их мне вслед, зараза! — Рогожников грохнул по столу кулаком и скрипнул зубами. — Ну ладно, я тогда сдуру бегал с ружьем-то. Да и не за ней я побежал-то… При чем здесь теперь ребятишки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23