Георгий щелкнул зажигалкой и запалил его вместе с конвертом. Татьяна выждала, когда догорит письмо в пепельнице, и, разминая бумажные огарки спичечным коробком, проговорила уже без всякого напряжения в голосе, будто бы между прочим:
— А пассия твоя тоскует. Стоит у окна и все кого-то ждет. То шторы раздвинет, то закроет…
— Какая пассия? — занятый своими мыслями, не понял Георгий.
— Нежное это создание — Рем, которой ты предоставил убежище. Думала, тебя ждет и глядит на дорогу. Ан нет! Обрядится в спортивный костюм и выйдет на балкон. На озеро смотрит и ждет. Трижды за день выходила. И ждала ровно по девять минут.
Он слушал, вернее, старался слушать, почти неосознанно, и потому смысл сказанного доходил с трудом, будто пропущенный сквозь вату…
К пяти часам утра первый этап «Грозы» практически завершился, группа быстрого реагирования вошла на территорию АЭС, блокировала и взяла под охрану все жизненно важные центры, провела проверку и задержание людей, находящихся в этот момент на станции по разовым и временным пропускам, прекратила доступ через КПП кого-бы то ни было, исключая лишь прибывшего по тревоге директора и главного инженера. Группа «физиков» полностью оккупировала центральный и вспомогательный пульты второго энергоблока, откуда и производилось управление экспериментом.
Никого из посторонних тут не оказалось, работали усиленные группы операторов и свои, станционные специалисты, однако по замыслу и плану фирмы «Нейтрон». Слава Богу, все шло по графику: реакторный зал уже был заполнен водой, приведены в действие кран и манипуляторы — готовились к подъему из реактора еще не остывших до нужной температуры графитовых стержней. Это грозило мгновенным образованием огромных объемов перегретого пара, вследствие чего корпус энергоблока если бы не взлетел на воздух, то раскололся бы и развалился, как карточный домик.
Специалисты станции, непосредственно производившие эксперимент, уверяли, что взрыва не будет, поскольку в воду, заполнившую реактор, введен особый ингредиент, препятствующий испарению воды, и что технология перезарядки тщательно отработана в лабораторных условиях и используется во многих странах мира. Единственное, что они никак не могли объяснить химический состав ингредиента, ибо он являлся чьим-то «ноу-хау».
Физик Меркулов лишь остановил эксперимент, однако для полной ликвидации опасной ситуации на станции требовалось время: дирекция, разумеется, начала скандал вплоть до обвинения службы безопасности в терроризме, мол-де захват АЭС произведено целью шантажа Минатомэнерго и правительства. В любой момент можно было ожидать «ядерного взрыва» ущемленных и, по сути, обвиняемых в преступлении чиновников-атомщиков. Возле станции, как проникающая радиация, толпилась пресса.
Но более всего «критическая масса» предстоящей операции накапливалась в конторе у Зарембы, где после пяти утра начался тихий ажиотаж. Вышестоящих начальников Зарембы телефонные звонки «сверху» выволакивали из постелей и гнали на работу.
Зарембе пока еще доверяли — в его подразделении работали специалисты-ядерщики, знающие тонкости в технологиях, и потому все теперь стремились вооружиться вескими доводами и аргументами. На него не давили, не делали внушений, а спрашивали как раз об этих тонкостях, и Заремба, как профессор, вынужден был читать лекции по технологии перезарядки атомных реакторов, делать то же самое, что недавно еще делал перед ним физик Меркулов. К семи часам утра он намеревался быть в Питере: следовало накрыть и взять в оборот фирму «Нейтрон», пока там не попрятали концы в воду, однако вылететь из Москвы не смог ни в восемь и ни в девять. Вероятно, давление со стороны атомщиков было такое, что на десять назначили заседание закрытого совещания в правительстве, и руководство конторы, не рискнув явиться туда со своим багажом знаний, подставило Зарембу.
И пришлось ему отправлять в поход на «Нейтрон» своего помощника Выхрисюка…
Перед самым выездом на совещание в кабинет Зарембы без стука и звонка ворвался дежурный опер с газетой в руке.
— Что? — возмутился полковник, спешно укладывая папки в пластиковый пакет. — Опять заставка с реактором?
— Фантастика, товарищ полковник! — выпалил опер в каком-то яростном, веселом гневе. — Такого быть не может! Совпадение, что ли?
— По теории вероятности все может быть, — пробурчал Заремба. — Ну, что там!
— Высказывание министра обороны! Из достоверных источников!
— Ладно, оставь, дорогой посмотрю…
По пути на совещание он прочитал небольшую статью на первой полосе и тоже заразился этим веселым гневом; читал, стоя под светофором.
— Ну, суки! — сказал вслух и поехал на красный.
В газете приводилось высказывание, а точнее, где-то и по какому-то случаю якобы оброненная министром фраза, что уже через год ядерные вооружения России станут полностью бесконтрольными.
И с этим настроением он и явился на совещание.
Естественно, посвящено было оно безопасности на атомных электростанциях подобных заседаний Заремба пережил уже десятка два. И все они, как старые песни, ласкали слух и были известны от первого до последнего слова. И на этом все было как всегда: начали б горячего доклада об изношенных реакторах, об устаревших технологиях и назревшей необходимости остановки некоторых энергоблоков и целых АЭС. Затем пошли прения, разборки, кто и за что отвечает, пока, наконец, подавляющее большинство заседающих не сошлось на том, что для обеспечения безопасности нет главного — денег, и потому нет смысла вести дисскуссии, а надо искать финансы за рубежом и не брезговать инвестициями, предлагаемыми частным капиталом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142