— Не бойтесь, — подбодрил он. — Подойдите ближе… сядьте вот сюда, в кресло… И дайте руку.
Противясь своим чувствам, она механически выполнила просьбу — узкая, белая ее ручка оказалась холоднее, чем у остывающего академика.
— Какие глубокие и голубые глаза, — проскрипел он. — И ледяная рука… Вам не приходилось быть у смертного одра… Это не страшно… Смерть, как и рождение…
— Я не боюсь, — вымолвила она. — Волнуюсь… А руки… всегда холодные.
— Это хорошо… Кто ваш руководитель?
— Владимир Львович… Страхан.
— Вам повезло… А тема диссертации?
— Если коротко… Понятия судьбы, рока в древнерусских литературных произведениях, народном эпосе, фольклоре.. — Она чуть расслабила руку в вялой руке академика.
— Да… Непростая тема… И что, существовали такие понятия?
— В дохристианской Руси… Основа психологии поведения… И после…
— А как же Фадлан?.. Он утверждал… в Руси не ведают рока?
— Он путешествовал… — Рука аспирантки крепчала, однако теплее не становилась. — Не мог вникнуть глубоко… Не понимал сути, комплекс туриста, видеть все и ничего… А все кругом было насыщено волей судьбы… Ни соколу, ни кречету, ни птице гораздой рока не миновати… Налево пойдешь, направо пойдешь… Царевна-лягушка… Чему быть, того не миновать…
— Хорошо… Чему быть, того не миновать… Взять Фадлана под микитки… А вы сами верите в судьбу?
— Верю… Я к вам пробивалась много раз… И вот как свела…
— Нет-нет. — Академик будто согревался и слегка оживал — головой пошевелил, стараясь лечь повыше. — Я хотел спросить вас… Знаете ли вы свою…
— Знаю…
— Так самоуверенно?..
— Судьба ученого-гуманитария известна в наше время…
— Ничего вы не знаете, сударыня. — Мастер вдруг указал на стол. — Прошу вас, подайте мне вон ту подставку… Бумагу и карандаш… Нет, черную авторучку, с чернилами.
Аспирантка пошла к столу, и в это время дверь тихо и коротко распахнулась, впустив незнакомого молодого человека в сером костюме и жизнерадостным, комсомольским взором — эдакий пламенный вожак молодежи.
— Простите великодушно. — Он приблизился к постели. — Вы должны меня помнить, был у вас на приеме в прошлом году. Моя фамилия — Палеологов, Генрих Сергеевич…
— Нет, не помню, — с уверенностью проговорил академик, неожиданно для себя любуясь его открытым, вдохновляющим лицом. — Говорите… Говорите, что вам нужно?
— Я от московского правительства. Мы занимаемся поиском феномена… известного как библиотека Ивана Грозного.
— Да, что-то слышал…
— Скажите, уважаемый академик… Вы как величайший специалист в области древнерусской истории и культуры можете подтвердить ее существование?
— Это весьма интересный… и более того, спорный вопрос, молодой человек…
— Библиотека была привезена в Россию.
— Некоторые свидетельства имеются…
— Это мне известно, — заспешил Палеологов. — Меня интересует… Вы сами видели рукописи, книги, принадлежащие к этой библиотеке?
Его напор и дилетантская конкретность вдруг стали неприятными.
— Вам что угодно?..
— Я хочу услышать внятный и исчерпывающий ответ!
— Не понимаю, о чем он говорит, — пожаловался аспирантке Мастер. — Зачем он пришел?
— Вам лучше выйти, — обрела голос Лена. — Или я позову Лидию Игнатьевну.
— Не с вами разговариваю, — отрезал молодой человек. — Не мешайте…
Секретарша была легка на помине, стремительно вошла в кабинет и мгновенно оценила обстановку.
— Как вы посмели? — Взяла за рукав Палеологова. — Немедленно выйдите!
— Очень жаль, — ведомый к двери Лидией Игнатьевной, проговорил тот. — Я еще приду. Дождусь очереди и приду. Вы не умрете, пока не скажете.
Аспирантка принесла то, что требовал академик, и в нерешительности стала возле постели.
— Странный молодой человек. — Умирающий попросил надеть на него очки и потом заставил держать над ним подставку с бумагой, но ручку взял сам и дотянулся золотым пером до листа.
— По-моему, этот человек… Хам и наглец, — сказала Лена. — Сначала уговаривал меня пропустить, деньги предлагал…
— Как вы думаете… У него счастливая судьба?
— Наглость — второе счастье…
— И вы будете… — Мастер поднял глаза. — Никто не знает своей судьбы… Напишу в ученый совет… Утвердят без защиты…
— Наверное… это невозможно…
— Ваша судьба — на кончике моего пера… — Он начал писать, но рука была настолько неуправляема, что получались неразборчивые каракули, однако это ничуть не смутило академика. — Как вас… Полное имя…
— Я не верила, чтобы вот так, вдруг, — проговорила она отрешенно. — И можно быть счастливой…
— И будете… Фадлана под микитки… А я умру…
— Не умирайте…
— Еще напишу в Петербург, профессору Желтякову… Чтобы позаботился… о судьбе… — Рука Мастера не выдерживала напряжения, валилась вниз, и ручка оставляла на бумаге черные молнии зигзагов. — Впрочем… скажу ему сам, без письма… Эпистолярный жанр дается трудно…
Он передохнул, подняв на аспирантку выцветшие, почти неживые да еще увеличенные стеклами очков глаза, и она не выдержала, отвела взгляд.
— Понимаю, сударыня… Смотреть на умирающего… Но вы прорывались. Судьба, в которую вы верите…
— Неужели… это возможно?..
— Я написал… в ученый совет, — сообщил ей Мастер и, выронив ручку, запачкал постель. — Ах, какая досада… Прошу вас, Елена, возьмите в руки… свою судьбу.
Она сняла лист с подставки, растерянно взглянула на письмо.
— Благодарю вас… Но тут…
Академик внезапно захрипел, стал вытягиваться и выгибаться. Зрачки исчезли, белые, страшные бельма выкатились из глазниц, и аспирантка в ужасе закричала. Сначала в кабинет влетел дежурный врач, кинулся к академику со шприцем, но отступил.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21