Почему наши прозекторы пришли к такому выводу? Желудок покойного был пуст — удушение, как известно, приводит к ослаблению анального отверстия и к полной очистке желудка. Нижняя одежда была вся в экскрементах. Их анализ показал остатки бородинского хлеба, сервелата, ветчины и соленых грибов. По найденному в организме алкоголю удалось даже установить, что именно он пил в последний раз — «Адмиралтейскую», ничего другого. По свидетельству Галины Матвеевны, именно эти продукты она выставила в тот вечер на стол из холодильника. Даже состав засоленных грибов полностью соответствует обнаруженным остаткам: рыжики, волнушки и лисички. Никаких иных пищевых следов в экскрементах не обнаружено. Таким образом, мы не можем исключить из числа подозреваемых в убийстве вас, Глеб Алексеевич, — ваше отбытие в Тбилиси еще не является алиби. В любом случае нам предстоит его проверить и проанализировать. Чем мы сейчас и заняты.
— Но остатки с нашего стола могли быть обнаружены в экскрементах Никиты и два часа спустя, и десять часов спустя — скажем, наутро, когда я уже был на пути в Пулково. Ваши патологоанатомы допускают его смерть той же ночью, но они не могут категорически утверждать точное время смерти. Здесь вы явно передергиваете.
— Не совсем так. Покойный не успел опохмелиться, что, как нам известно, входило в его привычки. В экскрементах не обнаружено ни огуречного рассола, ни пива, которые были у него в холодильнике и могли быть использованы для опохмелки.
До чего скрупулезны!
— В любом случае времени у меня было в обрез. Чтоб вылететь утром в Тбилиси, мне надо было еще заехать в гостиницу и собраться.
— Нас тоже удивляет, как вам удалось в ту ночь обернуться, — улыбнулся Борис Павлович. — Тем более никто в гостинице не видел, когда вы возвратились.
— Ничего странного — ночного портье на месте не было, ключ от номера у меня с собой, а дежурная по этажу дрыхла на диванчике — не будить же ее, чтоб засвидетельствовать прибытие! Так бы и сделал, знай наперед об убийстве.
— А если без дураков: в котором часу вы вернулись в гостиницу?
— Трех еще не было. Я взглянул на будильник перед тем, как его поставить на семь, — у меня был утренний рейс.
Я не понимал, к чему он клонит, хоть и чувствовал, что расставляет очередную ловушку, в которую не поддамся. Зря стараешься, падла. Вот бы кого придушить!
— А когда вы с Никитой вышли от Саши?
— Что-то около двух, — сказал я, не видя смысла врать.
— Без двадцати два, — уточнила Галя. — Как только вы ушли, я завела часы.
— И сразу отправились домой?
— Не сразу. Минут десять прошлись, пока не остановили тачку.
— Такси?
— Найдешь у вас в это время такси! Частный подвоз.
— Который был час?
— Без трех минут два. Это точно — я взглянул на щиток машины.
— И что потом?
— Не понял? — переспросил я.
— Вы дали шоферу адрес?
— А как вы думали? Или питерские шоферы понимают своих клиентов без слов? Телепатическим способом?
— И как вы поехали?
Весь аж напрягся. Мы вступили в terra incognita, я боялся подвоха, но, убей Бог, никак не мог просечь, в чем каверза и подковыр. Был начеку, нутром чувствуя, что он меня на чем-то подлавливает, но на чем? Ничего не оставалось, как описать маршрут, которым я действительно вернулся в гостиницу.
— По Среднему проспекту до какой-то однозначной линии, а по ней уже до Невы. Потом мост Лейтенанта Шмидта, площадь Труда, если только вы не вернули им прежние имена. Садовая, Невский, площадь Александра Невского. Тпру! — крикнул я, радуясь, что благополучно добрался до конца.
Борис Павлович вежливо улыбнулся:
— И к трем были уже у себя в номере. Итак, вы утверждаете, что переехали мост Лейтенанта Шмидта в начале третьего. Я понял вас верно?
И тут до меня дошло. Ну и дурака свалял! Попасться на такой мелочи. Аж скривился от досады. А Борис Павлович глядел на меня улыбаясь. Я мог бы, конечно, сказать теперь, что запамятовал, и сменить мост Лейтенанта Шмидта на Дворцовый, но его расписания я тоже не знал. Надо же — попасться на том, что говоришь правду!
Борис Павлович сказал несколько назидательно:
— Мост Лейтенанта Шмидта разводится с двух до трех. Как и Дворцовый. Вам не повезло со временем, Глеб Алексеевич. Лучше б вы засиделись у Саши лишний часок. К сожалению, вы его провели иначе. Не сомневаюсь, что вы точно описали маршрут, но только это было не с двух до трех, а чуть позже. А в указанное вами время выбраться с Васильевского острова и добраться до гостиницы «Москва» затруднительно из-за разведенных мостов. Разве что вертолетом. Но судя по всему, вы пользовались наземным транспортом.
— Переигрываете, — сказал я, как он мне давеча.
— Игра закончена, теперь все по-настоящему, Глеб Алексеевич.
Я даже поморщился от его тона:
— Что-то вы чересчур самоуверенны. Либо слишком серьезны. А любая серьезность отдает безвкусицей.
— Вкус — условная категория. Мне бы хотелось знать, как вы провели тот час-полтора, пока не вернулись под утро в гостиницу, чтоб, наскоро собрав вещи и засвидетельствовав свое присутствие у портье, помчаться в Пулково.
Линию защиты приходилось менять на ходу. Если его игра и закончена, в чем сомневаюсь, моя — только начинается, и выходить из нее по доброй воле не собираюсь. Игра — самая серьезная вещь на свете, Жан-Жак прав. Не испытывал никакого желания говорить о том, о чем он спрашивал. А тем более о том, чего не спрашивал. Буду говорить молча. Tacet, sed loquitur. А уж он пусть сам мозгами раскинет, если они у него имеются.
— С самого начала вы собираете на меня досье — иначе зачем приперлись тогда в Эрмитаж? Вы же не знали, что «Даная» подменная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67