Здесь нам никто ничего не скажет. Поехали в Деревню.
Ратмир хотел что-то возразить, но тут же осекся. Лицо его вытянулось. До сих пор Донован закрывал своей фигурой вход в подвал, но сейчас, когда он отошел, Берзен наконец увидел на выщербленных гранитных ступенях скорченный, окровавленный труп маленького человечка.
Донован словно оступился.
– Что же это я… – Он резко побледнел и, опустившись на груду мусора, стал усиленно растирать виски.
Во всей страшной наготе он представил, что где-то в этом отвратительном городе, вот так же, на исковерканных, припорошенных серой штукатуркой ступенях, лежит Айя.
– Нy что же это я… Прямо как последний подлец… Похоронить бы его надо… а?

3

Сверху Деревня выглядела большой песчаной поляной в редколесье; кампаллы казались аккуратными стожками из тростника. По центральному проходу ветер заводил песчаные волчки, и они маленькими смерчиками мчались от хижины к хижине почти незаметными сверху полутенями. Деревня была пуста. Ветер давно замел все следы, насыпал песка на стены кампалл, и его никто не убирал. Тростник местами разлезся, и хижины зияли черными прорехами.
Феликс медленно провел «богомола» над крышами кампалл и завис над самым центром Деревни.
– Пусто. – Он посмотрел на Донована и сразу же отвел взгляд.
Донован сидел скрючившись в кресле: глаза его лихорадочно блестели из-под козырька шлема, желваки перекатывались по скулам.
– Здесь сядем? – неуверенно спросил Феликс.
– Что? – Донован прокашлялся. Одернул куртку. Стряхнул с коленей какие-то несуществующие крошки.
– Сядем? Да, да, сядем, – у него было что-то с горлом. В гортани застрял хриплый, горький ком. Он мотнул головой, пытаясь проглотить его.
– Давай на том конце Деревни, – указал он рукой.
Феликс кивнул, развернул «богомола» и, проведя его на окраину Деревни, опустил на песок. Донован застыл, только тик дергал правую щеку.
– Пойдем? – предложил Ратмир.
Донован ничего не ответил, вскочил с кресла и выпрыгнув из машины, зашагал к ближайшей хижине, оставляя на сухом сером песке бугристые воронки следов.
Он дошел до хижины и бессильно уцепился за косяк. Сердце бешено колотилось.
Айя, с болью, подумал он. Где ты сейчас, Айя?
Хижину бросили. Не так давно – месяца два назад, но запах жилья уже успел выветриться, стены обветшали, на циновках лежал ровный слой песка и пыли, со стоек свешивались обрывки гамаков. Веяло безлюдьем и запустением.
Донован потоптался на пороге, отвернулся и безжизненно поплелся назад. Километрах в пятнадцати к юго-востоку что-то урчало, стрекотало, изредка бухало, и тогда над горизонтом среди бела дня мигала зарница. А сзади, в черном провале хижины, шепеляво насвистывал сквозняк и раскачивал огрызки веревок…
Донован подошел к «богомолу», сорвал с себя шлем и бросил его на дно машины. Лицо у него осунулось и потемнело, будто он успел загореть за эти несколько минут.
– Пошли купаться, – хрипло, ни на кого не глядя, выдавил он и, не ожидая согласия, пошел сквозь рощу к Лагуне, на ходу расстегивая куртку.
Феликс встревоженно глянул на Берзена.
– Иди тоже искупайся, – сказал Ратмир. – И заодно присмотри за ним. А я пока переговорю с Нордвиком.
– Хорошо, – кивнул Феликс. Он спрыгнул на песок и зашагал вслед за Донованом.
Донован разбросал одежду по всей роще, с отвращением сдирая ее с себя и швыряя на кусты, на песок, себе под ноги, вышел на пляж уже в одних плавках и забрел в воду. Вода в Лагуне была теплой, парной, вечерней. Не то. Сейчас бы холодную ледяную, отрезвляющую, чтобы встряхнуться, промерзнуть до костей, поработать как следует: взмах – гребок, взмах – гребок, голову под волну, – сбить дыхание, устать, безмерно физически устать… Нет, не получится так.
Донован лениво перевернулся на спину. Сзади, ужом скользя по воде, его догонял Феликс. Он подплыл поближе, фыркнул, тоже лег на спину и затих. Вода была туманно-зеркальной и почти неощутимой. Она легонько баюкала, усыпляла, чувствовалось, что она куда-то ненавязчиво тянет, уносит от берега, и это было приятно, и противиться ей не хотелось.
Их снесло на песчаную косу. Донован задел затылком дно, поначалу не понял, что это так назойливо трет ему голову, удивился и встал на ноги. Воды было по колено. Над тихим гладким океаном за косой висел сиренево-зеленый мягкий закат – будто свежая, еще мокрая акварель, – а на песке, буквально в двух шагах от Донована, спиной к нему, сидел словно вырезанный из черной бумаги человечек и строил вокруг себя песочный городок.
Донован вздрогнул. Сзади шумно забарахтался в воде Феликс, выскочил на берег и тоже застыл от неожиданности.
Человечек поднял голову.
– Дылда? – удивился он. – Ты вернулся? Здравствуй. Я всегда знал, что ты вернешься… – и снова принялся что-то сооружать из песка. – Иди сюда, – позвал он, – помоги. У меня что-то не получается.
Донован проковылял к нему непослушными ногами и пал на колени прямо на песочные постройки.
– Ты что?! – Человечек вскочил. – Не видишь, что ли? Ты…
– Обожди, – Донован усадил его на песок.
Человечек весь дрожал от обиды и негодования
– Извини, Райн, – сказал Донован. Губы его прыгали. – Ну, извини. Сегодня сумасшедший день Где вы все? Куда, почему ушли из Деревни?
– А-а… – скривился Райн. – Все ушли в Войнуху играть. – Он махнул рукой в сторону развалин
Феликс подошел поближе.
– Что он говорит? – спросил он.
Донован досадливо отмахнулся.
– Что это такое? Что у вас тут вообще творится?!
– Войнуха? – удивился Райн. – Это игра такая. Только шумная и длинная очень… Мне она не понравилась, и я ушел.
Он стал поправлять растоптанные домики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22