Ратмир . Это исключено. Дело в том, что у каждого из оставшихся в Деревне свои сугубо личные причины, собственно, и обусловившие раздел между ними и ушедшими в Город. Да и остались-то в Деревне всего двое – Айя и еще некто Райн. И то Айя осталась в Деревне не по своей воле, а, как она сама говорила, Кирш строго-настрого запретил ей показываться в Городе, велел сидеть в Деревне и дожидаться Донована. Надо признаться, что это наиболее поразило меня в Кирше после всего увиденного здесь. Ну а Райн… Тут причины более сложные и не совсем ясные. По его словам, эта игра, я имею в виду Войнуху, ему просто не нравится. Но подозреваю, что для него просто приближается окончание его жизненного цикла – смерть, либо переход в следующую стадию метаморфоза (или как это там в докладе Лаобина?), что выражается у него в стремлении к одиночеству, замкнутости, этаком несколько нетипичном для человечков отшельничестве.
Нордвик . Жаль. Значит, и этот вариант отпадает…
Ратмир начал что-то тихо говорить, но Донован уже не прислушивался. Он отошел от двери и огляделся. Дверь в коридор, которую два часа назад старательно запирал Ратмир, тоже была приоткрыта. Вот так, подумал Донован. Добрый гений, добрый дух. Он вышел в коридор и увидел, что выход свободен.
В пустыне мел сухой южный ветер, поднимал тучи песка и бросал его в лицо. Донован ступил на песок, сделал несколько шагов, затем оглянулся. Купол со стороны был похож на большую казахскую кибитку; ветер шатал открытую дверь, и, словно детским совочком, швырял в тамбур горсти песка. Донован немного постоял, наблюдая, как ветер стирает его следы – размашисто, с лихостью.
Теперь в Город, подумал он. В Город, в Город… Делать что-то нужно, а не трепать языком. Если бы только знать – что?
Прощай, беззвучно сказал он куполу и пошел против ветра в сторону Города.
Вначале идти было тяжело, ноги глубоко увязали в песке, но затем Донован выбрался на тырпчан – голый асфальтовый хребет, выступавший из песка, и теперь только ветер, который парусом раздувал его куртку, мешал его продвижению.
Ты должен забыть, что ты ничего не можешь, говорил он себе. И не просто должен забыть, но и должен что-то делать. Что именно? Во-первых, сесть и хорошенько подумать. Подумать, что же я все-таки могу… Но сначала Айя… Он вздрогнул. Нет. Сейчас самое главное – чтобы не догнали. Чтобы спохватились как можно позднее и не догнали, не вернули.
Донован остановился и обернулся. Прошел он уже километра два, купол еще виднелся на горизонте ярко-зеленой букашкой среди вертикальных хвостов крутящегося песка. Хорошо, подумал он. Хорошо… И тут сердце его екнуло. Купол вдруг смялся, словно сорванный ветром, и исчез. Не успел, значит, я все-таки… Он в надежде оглянулся. Спрятаться было негде. Представил, как Ратмир с Феликсом в спешке собирают купол, укладывают его, задраивают фонарь «богомола» и устремляются в погоню. Что-то долго, долго вы собираетесь… Донован пристально, защищая рукой глаза от песка, всмотрелся в горизонт. Хоть бы полетели в сторону Деревни – может быть, он еще успел бы уйти в пески…
Песок все-таки пробил брешь в его ладони и впился в глаза. Донован зарычал от боли, и спрятав голову на груди, стал лохматым краем куртки выуживать песчинки из-под век. Ну и правильно. Так тебе, дураку, и надо. Нечего таращиться, как баран на новые ворота… Он поднял слезящиеся глаза и увидел, как на горизонте медленно раскручивается черный смерч, а прямо над ним уползает в небо серебряная, мигающая сквозь песочные вихри, точка десантного бота. От неожиданности он выпрямился, снова широко открыл глаза, и ветер опять швырнул в них горсть песка. Из зажмуренных глаз по щекам катились слезы и застывали песчаными сталактитами.
Улетели. Совсем улетели. Как это там сказано в Положении КВВЦ – категорически запрещается некомпетентным лицам вмешиваться во внутренние дела внеземных цивилизаций? А эти самые компетентные лица прибудут только через два месяца… Но здесь уже ничего не будет. И никого. Ему вспомнились чуть ли не настежь открытые двери купола. Какие вы все добрые – оставили меня, чтобы я смог спасти Айю. Добренькие. Да не ко мне будьте вы добренькими! Будьте добрыми к Сказочному Королевству, не бросайте его так!

В Город он вошел уже под вечер. Защитного шлема на нем не было, он еще в лабиринте отдал его Айе, и теперь приходилось передвигаться с предельной осторожностью. Глаза опухли, он все время щурился, моргал и почти ничего не видел. Тем не менее его ни разу не обстреляли. Раза два где-то за руинами начиналась перестрелка, и он даже попался на глаза человечку, который, пригибаясь, пробирался по гряде из обломков крупноблочной стены с гнутыми прутьями арматуры, но человечек только скользнул взглядом по Доновану, как по пустому месту, и, скрылся в густой тени развороченной подворотни. Похоже, что народец просто не считал интересным играть с ним.
Донован с большим трудом разыскал вход в лабиринт. Улицы, по которой они проехали утром, уже не было; на месте перекрестка, где Айя заметила застывшего кибера, дымился горячий кратер и едко пахло пережженным железом. Донован обошел кратер стороной, прикрывшись от жара рукой и чувствуя, как шипят и трещат силицитовые подошвы. Только бы она не вздумала снять шлем, только бы!…
– Айя! – закричал он еще у входа в лабиринт, но звук его голоса не раскатился эхом, а утонул, как в вате. – Айя, где ты? Это я, Донован, отзовись!
Он вбежал в зал, где стоял развороченный синтезатор и где он оставил Айю, и остановился.
– Айя…
Зал был пуст. Он растерянно огляделся.
– Ах, ты…
Он изо всей силы пнул ногой стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22