Временами то из одной группы, то из другой доносился взрыв дружного смеха - политические противники с юмором обсуждали свои и чужие промахи во время «подвигов». Трудно было поверить, что эти добродушные, веселые люди, беззлобно подтрунивающие друг над другом, в Сенате превращались в заклятых врагов и, тыча друг в друга указующими перстами, выливали на головы соперников ушаты словесных помоев. Иногда дело доходило даже до побоищ седалищными подушками и кулачных потасовок между группировками приверженцев - оружие сдавалось у входа в Сенат, - но за стены Сената дрязги и распри старались не выносить, сохраняя у рядовых граждан хотя бы видимость единства республиканского правительства. Что, впрочем, не исключало устранения при помощи яда или кинжала особо неугодных, маскируемого под разбойничье нападение или гурманское пристрастие к грибам и крабо-устрицам, среди которых попадались ядовитые.
Артодата Крон нашел в группе сенаторов, окруживших заику Бурстия и весело пародирующих его заздравную речь на пирушке в доме Краста. Крон вставил пару остроумных фраз в разговор, а затем, мягко взяв Артодата под руку, неторопливо отвел его в сторону.
- Не делайте постного лица, друг мой Палий, - проговорил Крон, - это портит вашу аристократическую внешность. Что нового вы мне сообщите?
Однако Артодат явно не владел качеством, весьма необходимым сенатору наряду с деньгами и твердыми политическими убеждениями, чтобы иметь положение в Сенате: улыбку из себя он еще выдавил, но глаза по-прежнему продолжали насторожено бегать.
- У меня для вас неприятные новости, Гелюций, - сказал Артодат и сглотнул слюну. - Зачем вам понадобилась статья о событиях в Паралузии? Разоблачением корыстолюбивых намерений посадника Люта Конты вы разворошили осиное гнездо Кикены и его приспешников. Мягко говоря, вы поступили несколько опрометчиво, рискнув написать подобное до окончания инцидента. Я бы не хотел сегодня сидеть на вашей подушке в Сенате.
- Спасибо. Я не нуждаюсь в советах, - надменно проговорил Крон. - Что еще?
Лицо Артодата вытянулось, взгляд застыл.
- Консул увеличил регламент. Третьим вопросом добавлен проект скрижали о мерах веса, объема, расстояний и времени.
Крон рассмеялся.
- Если вы думаете, что это плохая новость, то ошибаетесь. Палий, вы же знаете, что я целиком и полностью поддерживаю это предложение. Давно пора. Или, быть может, у вас есть сведения, что его забаллотируют?
- Нет. Кикена тоже заинтересован в принятии скрижали.
- Так в чем же дело? - Крон заломил бровь. - И улыбайтесь, что вы смотрите на меня, как бастурнак. На нас уже обращают внимание.
- Сейчас и у вас, Гелюций, пропадет желание улыбаться, - пробормотал Артодат. - Утверждение скрижали послужит поводом для нападок на «Сенатский вестник». Сейк Аппон обвинит вас в субъективистских взглядах на политические акции Сената, которые вы распространяете среди граждан Пата, подрывая тем самым авторитет властей. И в заключение потребует запрещения издания «Сенатского вестника». Конечно, они прекрасно понимают, что голосование еще неизвестно в чью пользу закончится, поэтому консул, вроде бы для умиротворения бушующих страстей, найдет такое решение вопроса чересчур жестким и предложит передать издание «Сенатского вестника» в ведение Сената.
«То есть в свои руки, - подумал Крон. - Ловок Кикена! И «Сенатский вестник» заполучить, и заслужить славу миротворца…»
- Да? - Он вдруг весело рассмеялся. - Прекрасный анекдот, прекрасный!
Крон кивнул двум парламентариям, проходившим мимо, и лишь когда они отошли на достаточное расстояние, спросил:
- И вы, конечно, подготовили достойный ответ?
- Да, Гелюций. Нас хоть и мало, но…
Крон предостерегающе поднял руку.
- Никаких действий не предпринимать. Я отдам им «Вестник». Но!… - Он многозначительно поднял палец. - По окончании моей речи вы… Впрочем, нет. У Ясета Бурха это получится лучше. Пусть он предложит меня куратором «Сенатского вестника». Все?
Артодат растерянно кивнул.
- Идите и успейте предупредить Бурха раньше, чем жрец разрешит заседание.
Крон снова рассмеялся и сильно хлопнул Артодата по плечу.
- Что мне в вас особенно нравится, друг мой Палий, - громко сказал он, - так это умение рассказывать анекдоты. Вы сами никогда не смеетесь!
Речь Кикены выглядела унылой и скучной, впрочем, как и все хвалебные торжественные речи. Сенаторы откровенно зевали, шепотом переговаривались. Наверное, только один Тагула, сидя на почетном месте, слушал с вниманием, ерзая по каменной скамье при каждом упоминании его заслуг перед Патом. А так как свою речь Кикена целиком и полностью посвятил ему, то ерзал он постоянно. Впрочем, Артодат шепнул на ухо Крону другую причину непоседливости дважды императора. Тагула забыл взять подушку и теперь боялся застудить седалище.
Наконец консул сказал «дикси» и возвратился на свое место. Неизвестно, кому из коммуникаторов пришло в голову ввести латинское «я сказал» в обиходную речь, но оно прочно вошло в язык Пата, причем именно в латинском звучании. И это слово стало своеобразным мостиком между Древним Римом и современным Патом.
Речь Кикены слабенько поприветствовали.
Затем Пист Класт Дартога, казначей Сената, доложил о состоянии казны и расходах на триумф Тагулы. Несмотря на явно завышенную сумму, постановление о списании расходов приняли благосклонно, хотя и без особого энтузиазма. Казнокрадство в Сенате считалось обычным делом, вопросов по расходам не поступало, и казначей сел на свою подушку, с удовлетворением отдуваясь.
Когда слово взял сенатор Труций Кальтар, среди присутствующих пронесся оживленный гул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44