Эти убежища были вполне комфортабельными, со смешанной обслугой из роботов и людей, с проводниками-следопытами и обязательным загоном, где содержались верховые шабны. Губернатор Кафры, Ван Дейк Мбона, пятнадцатый сын правящего монарха, пожелал устроить для нас сафари, но я отказался. Я – мирный торговец и не люблю поднимать оружие, даже на хищных тварей вроде сфинксов; я предпочитаю продавать их, а не убивать. Зато мы с Шандрой получили огромное наслаждение от прогулок верхом – одного из немногих удовольствий, коим “Цирцея” не могла нас побаловать. Я вновь убедился, что шабны соединяют достоинства лошади и верблюда, но лишены их недостатков – они послушны и неутомимы, могут скакать от зари до зари и не пытаются сбросить неопытных седоков на землю. У них длинные голенастые ноги и могучие спины (это – от дромадеров), а шеи – изящные и гибкие, с пышными гривами; морды же как у лошадей, с бархатными ноздрями и кротким взглядом огромных карих глаз. Шандра была в восторге от наших скакунов и научилась управляться с ними удивительно быстро.
В один из дней мы возвратились к ужину и на пороге гостиничного ресторанчика попали в засаду. Этот парень (я имею в виду репортера), вероятно, поджидал нас несколько часов и теперь готовился за все отыграться. Над его макушкой торчали две голо-камеры на гибких стержнях, на шее болталось ожерелье из микрофонов, а прочий арсенал заключался в наглости, бесцеремонности и неплохо отточенном языке. Видом он походил на рептилию – тощий, длинный, зубастый, с вытянутыми челюстями и кожей сероватого оттенка; кабели от голокамер тянулись за ним, словно хвост.
Атаковал он напористо и стремительно:
– Добрый вечер, сэр, мадам… Капитан Френч, если не ошибаюсь? И Ее Высочество принцесса Шандра? Могу я вас так называть?
– Нет, – отрезала моя прекрасная леди. – Это имя подарил мне супруг, а в ваших устах оно будет непростительной фамильярностью.
Репортер, однако, не стушевался:
– Тогда, если позволите, миледи Киллашандра… Только пару вопросов, Ваше Высочество… Мы, малакандрийцы, горды происхождением от двух древних земных народов, от черной и белой расы, чей союз даровал нам все достоинства и таланты наших предков. Разделяете ли вы это мнение? Согласны ли, что у нас есть повод гордиться?
Шандра оглядела рептилию с ног до головы.
– Не вижу причин, сэр, если судить по вашей внешности. Отчего вы не обратились к биоскульпторам? Они могли бы подправить кое-какие дефекты и привести вас в пристойный вид.
Щека нашего собеседника нервно дернулась.
– Простите, миледи… Неужели мой вид вас шокирует? Что же именно? Цвет моей кожи? Вы разделяете расовые предрассудки?
– Никоим образом. Но ваши челюсти и ваши зубы… Наследственный дефект генетики, я полагаю?
Кажется, наш репортер не был готов к таким зигзагам интервью. Он ожидал, что Шандра либо похвалит малакандрийцев, либо начнет перемывать им косточки; первый ответ был бы традиционным и тривиальным, второй – скандальным. Однако моя принцесса перешла на личности – верный способ дать наглецу подзатыльник, не сообщив ровным счетом ничего интересного.
Теперь у рептилии дергалось левое веко. Покосившись на меня (точней, на мою заиндевевшую шевелюру), он пробормотал:
– Но ваш супруг, миледи… Как полагают, капитан Френч прожил двадцать тысяч лет и родился в ту эпоху, когда о генетическом программировании и КР слыхом не слыхивали… Мысль о его дефектных генах вас не беспокоит?
Шандра надменно вздернула подбородок:
– Мой муж – человек предусмотрительный, сэр! Все его органы клонированы из клеток, прошедших самую тщательную селекцию и обработку! В них нет пороков – как и в его внешности!
– Выходит, – заявил репортер, – капитан Френч уже не тот человек, который отправился в странствия в медиевальную эпоху? Он – всего лишь суррогат прежнего Френча, биологический механизм, собранный из запасных частей. И если он дарует вам дитя, можно ли считать, что это его истинный потомок? Или его отец – банк клонированных органов вкупе с кибернетическими хирургами? Надо заметить, что парень был отчасти прав, он только спутал физиологию с психологией. Самосознание человека, его ментальность, его память и накопленный опыт – словом, все определяющее свойства личности – остаются прежними, но наши клетки непрывно обновляются, и спустя какое-то время мы уже состоим из других атомов – факт, известный еще в глубокой древности. Раньше этот процесс приводил к накоплению дефектов в кровеносной, нервной и эндокринной системах; мы старели, дряхлели и умирали. Теперь все изменилось: благодаря препаратам КР наши клетки воспроизводятся с абсолютной точностью – но, само собой, из нового строительного материала. Так что все мы – точные копии самих себя, с учетом поправок, внесенных при генетическом редактировании. Эти поправки, безусловно, полезны, а потому нас сегодняшних нельзя считать суррогатами нас вчерашних – не в большей степени, чем отшлифованный брильянт счесть суррогатом природного алмаза.
Что же касается потомства, тут ситуация сложней: хоть все генетические особенности наследуются, одни из них заметны и активны, другие пребывают как бы в латентном состоянии и проявляются лишь через два-три поколения. Правда, есть способы пробудить их. К примеру, специалисты Тритона… Но я слишком увлекся. Вряд ли такие нюансы пришли Шандре на ум в этот момент; она лишь тряхнула головкой и заявила с неподражаемым женским высокомерием:
– Массаракш! Уверяю вас, я вполне способна отличить кибернетический механизм от своего супруга. Особенно в постели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127