Допустим наше «извечное головотяпство» – все-таки шарахнули боевой ракетоторпедой. Но тогда бы приборы акустического самонаведения привели бы её в самую шумную часть крейсера – под винты, в корму, а уж никак не в нос, где и обнаружены самые серьезные повреждения.
«Удивляет тот факт, – пишет профессор Доценко, – что председатель правительственной комиссии И. Клебанов только 11 сентября официально заявил, что подводная лодка „Курск“ не была потоплена ракетой, выпущенной с крейсера „Петр Великий“. Мне кажется, такое заявление надо было сделать немедленно и не давать повода унижать моряков Северного флота и злословить».
«Может быть, тяжелый крейсер или авианосец „Адмирал Кузнецов“ проутюжили „Курск“ на всплытии?» – вопрошают иные аналитики. Но первым свидетельством такого инцидента были бы погнутые перископ подлодки и выдвижные устройства. А они в идеальном состоянии.
«Протаранить свою лодку и не заметить этого на крейсере не могли, – справедливо замечает Виталий Доценко. – Чтобы получить пробоину в носовой части от столкновения с крейсером (при осадке крейсера около 9 метров), подводная лодка должна была идти в надводном положении или в момент удара всплывать на поверхность. Если бы такое столкновение и произошло, то скрыть это было бы невозможно. Мне пришлось встретиться с несколькими офицерами, находившимися в эти дни на борту крейсера „Петр Великий“, и никто эти сведения не подтвердил».
Не может падать тень подозрения и на авианосец «Адмирал Кузнецов». У него есть железное алиби.
Так получилось, что ещё до трагических событий на борту авианосца оказался фоторепортер журнала «Военный парад», прибывший снимать учения Северного флота. На нем он провел и все горячие деньки. В Москве я спросил его:
– Может, вы и в самом деле долбанули «Курск» да не шибко это заметили?
– Это исключено. Когда «Курск» не вышел на связь, «Кузнецов» стоял на рейде Териберки… Мы не были в том районе в день гибели подлодки.
Это же подтвердил мне позже и адмирал Попов.
И ещё одно: предположим все же, что некое надводное судно все же задело своим форштевнем нос подлодки и это вызвало «нештатную ситуацию в первом отсеке», то есть пожар и последовавший за ним через две с лишним минуты взрыв торпед. Неужели взрыв такой мощи остался бы не замеченным для надводного корабля? Ведь за две минуты он далеко бы не ушел, и «матросский телеграф», столь же широковещательный, как и «сарафанное радио», немедленно разнес бы по всем портам и гарнизонам: «Мы напоролись на подлодку, а она как рванула!..» Но «матросский телеграф» молчал. Его функции взяли на себя некоторые газетчики.
«Курск» наскочил на старую мину?
Изучалась поначалу и другая, удобная абсолютно для всех, версия – подрыв «Курска» на мине времен Второй мировой войны. На первый взгляд, она совершенно смехотворна. Но только на первый. Полистайте подшивки газет таких приморских городов, как Мурманск, Владивосток, Севастополь, Одесса, Кронштадт. С периодичностью раз в два (три, четыре) месяца публикуются заметки типа «Эхо минувшей войны» – о том, как рыбаки (или рабочие землечерпалки) обнаружили в своих сетях (или ковшах) плавучую мину времен Второй мировой войны, а то и того ранее. На помощь приходят флотские минеры и уничтожают опасный улов в безопасном месте. В последние годы, когда простои в ожидании подхода минеров обходятся рыбакам в копеечку, капитаны некоторых сейнеров обрезают сеть вокруг «рогатой смерти» и пускают её на волю волн и течений. Не исключено, что именно такую находку с обрывком сети (морской полигон находится в районе интенсивного лова) принесло на беду «Курска». Только математики смогут рассчитать степень вероятности такой встречи. Не думаю, что она будет больше, нежели возможность столкновения с одной из трех находившихся в районе иностранных подводных лодок.
«Минная версия не выдерживает критики, – считает профессор Доценко. – Во-первых, донные неконтактные мины на глубинах 100 метров и более во время Второй мировой войны не ставили; во-вторых, якорные контактные мины за более чем 55-летний срок не могли бы сохраниться и тем более находиться в боевом состоянии. Кроме того, район был давно протрален и освоен силами Северного флота в течение многолетней боевой подготовки.
Если же это была сорванная с якоря мина, то в силу своей положительной плавучести она должна находиться на поверхности моря (или быть чуть притопленной). Лодка же получила повреждения на глубине от 30 до 50 метров (такая глубина хода, по всей видимости, была при выполнении боевого упражнения). Допустим, что подводная лодка все же шла под перископом (командиры подводных лодок проекта 949 утверждают, что из-под перископа они не стреляют), тогда мина должна была столкнуться с лодкой в районе рубки, поскольку её корпус заглублен как минимум на 10 метров.
Известно, что со временем взрывчатое вещество теряет свои свойства. Например, обнаруженную мину 40-х годов пытались ликвидировать с помощью подрывных патронов, но она рассыпалась на мелкие куски, а взрывчатое вещество не детонировало.
Допустим, что такая мина все же оказалась на пути атомохода и даже взорвалась. Одна она не смогла бы причинить лодке такие повреждения! Из опыта Великой Отечественной войны следует, что при подрыве на мине подводные лодки, имевшие в сотни раз меньшее водоизмещение и прочность корпуса, часто оставались на плаву».
– Мина Второй мировой войны? – горько усмехается генеральный конструктор «Курска» Игорь Баранов. – Это просто сказка. Такая мина для моей лодки – комариный укус!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97