Т а к а я встретилась ему впервые. К ее ногам стоило швырнуть ключи от Босфора!
В Севастополь он летел на крыльях любви и будущего подвига – влюбленный и вдохновленный. Именно в таком состоянии души и вершатся великие деяния. Он возьмет Босфор!
«На Бос-фор! – Стучали колеса. – На Бос-фор! На Бос-фор!»

ЗАПЕРЕТЬ ВРАТА ЦАРЬ-ГРАДА


Севастополь. Лето 1916 года

Пока поезд, пройдя предпоследний – инкерманский – тоннель, огибал Северную бухту, адмирал жадно вглядывался из окна в корабли, стоявшие на якорных бочках и у стенок. Это были его корабли. Это с ними ему идти на приступ главного дела жизни и главной цели России в этой войне – на Босфор. Ближе всех к нему высилась стройная серая громадина новейшего дредноута – «Императрицы Марии». Из огромных труб курился бурый дымок – корабль стоял под парами, будто поджидал нового комфлота для того, чтобы немедленно выйти в море…
Севастополь встретил нового командующего флотом вице-адмирала Александра Колчака летним зноем, пронзительной синевой безмятежного, совсем невоенного моря и… секретным донесением морской разведки о выходе германского крейсера «Бреслау» из Босфора на обстрел кавказского побережья. Колчак приказал поднять свой флаг на линкоре «Императрица Мария» и немедленно вышел в море на пересечку вероятного курса вражеского рейдера.
Это было сделано по-макаровски!
В четыре часа дня корабли обнаружили друг друга на встречных курсах.
Первый же залп «Императрицы Марии» взметнул водяные столбы в опасной близости от «Бреслау». Не дожидаясь накрытия линкоровских двенадцатидюймовок, крейсер выпустил дымовую завесу, лег на обратный курс и, пользуясь преимуществом хода, на всех парах ринулся к Босфору.
Так состоялось представление флоту нового командующего. По ритуалу же полагался торжественный обход кораблей, стоящих на якоре посреди Северной бухты.
РУКОЮ КОЛЧАКА. «В полночь я поднял свой флаг, Эбергард спустил свой, и я вступил в командование в Черном море… Через несколько минут после этого… было принято радио, которое было расшифровано, о том, что крейсер „Бреслау“ вышел из Босфора в море…
Это был единственный выход крейсеров «Гебен» и «Бреслау» в море за все время командования мною в Черном море».
…
Среди множества поздравительных писем пришло одно, которое Колчак перечитал несколько раз и отложил в сторону. Это было послание от баронессы Черкасовой, одной из самых красивых женщин российского императорского флота. Ее муж – командир легкого крейсера «Жемчуг» капитан 2 ранга барон Иван Черкасов вышел с началом войны из Владивостока в южные моря Тихого океана для боевых действий в составе английской эскадры. После поиска немецких пароходов, снабжавших углем германские рейдеры, «Жемчуг» вошел в малайский порт Пенанг и встал на якорь. Команда приступила к щелочению котлов и переборке механизмов, а командир съехал на берег, где его ждала жена, молодая экспансивная особа, следовавшая за мужем из страны в страну. Черкасов посылал ей телеграммы с указанием порта, где они смогут увидеться, и отважная женщина добиралась туда рейсовыми судами. Потом возникла легенда, будто бы германские агенты следили за ней и после очередной депеши мужа вызнали, что «Жемчуг» пойдет в Пенанг. Так это или не так, но только 28 октября 1914 года германский рейдер «Эмден», поставив четвертую – фальшивую – трубу, чтобы быть похожим на английский крейсер, вошел на рассвете в гавань Пенанга, подкрался к «Жемчугу» и с дистанции кинжального удара выпустил из бортового аппарата торпеду, затем вторую. На крейсере сдетонировал носовой патронный погреб, и через считанные минуты он затонул. Погибло восемьдесят два человека, сто пятнадцать было ранено.
Барон Черкасов за беспечность и оставление корабля был разжалован в рядовые и отправлен на турецкий фронт. Учитывая его немалый морской опыт барона в солдатских погонах определили поближе к воде – огромному озеру Ван, где была создана небольшая флотилия. Его жена – баронесса В. Черкасова пыталась всячески смягчить судьбу мужа.

«Глубокоуважаемый Александр Васильевич!
Искренне и сердечно поздравляю Вас с высоким назначением и Монаршей Милостью.
Сегодня, когда прочла это в газете, не могла удержаться не написать Вам письмо и выразить радости по поводу Вашего назначения. Слава Богу справедливость начинает торржествовать и Россия понемногу отделывается от засосавшей ее рутины.
Вот уже вторично призывают Вас «спасать положение». Десять лет тому назад Вас выбрали для работы в Генеральном штабе, тогда очень нуждались в Вашей помощи; что было потом – писать не буду. Вам лучше меня все известно. Позвольте же мне от всей души пожелать Вам счастья и всякого благополучия. Да хранит Вас Бог от двух врагов: от зависти и злобы людской, а с остальными Вы сумеете справиться сами.
Вы знаете, конечно, какое глубокое горе и несчастье постигло нас, то есть моего мужа; ради Бога прошу верить и понять, что не чувство личного благополучия заставило меня написать Вам это письмо, а совершенно искренняя радость за Вас. Я знаю Вас со слов мужа и знаю, что Вы человек, у которого нельзя искать протекции, а можно только справедливости.
Муж мой разжалованный в нижние чины, теперь получил, будучи в бою с курдами, солдатский орден Св. Георгия. Кроме того он сделал две трудные самостоятельные операции, как офицер на озере (оз. Урмия в Персии – Н.Ч.). У него блестящие аттестации, а делу все еще нет хода из боязни Начальника (армейский генерал), что своевременно ли представление его, как посмотрит морское начальство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79