.. А ты, Сеня, не опаздывай к обеду, папа велел тебе сказать, чтобы ты вовремя...
Не все поняла Ксана, но почувствовала - на что-то нехорошее намекает Милица.
А Сеня прошептал:
- Ух, сплетница!.. Честное слово, дурная она, ты ее не слушай!
К обеду он пришел вовремя, но решил чем-нибудь насолить Милице. Он видел, что каждый раз, перед тем как отец заезжает обедать домой, хозяйка прихорашивается, подолгу вертится у зеркала и запудривает свой длинный, хрящеватый нос с ехидно подергивающимся кончиком. Она употребляла пудру, которую называла "а-ля загар". Сегодня, пользуясь тем, что Милица захлопоталась на кухне, он пробрался к ней в комнату и подсыпал в розовато-коричневую пудру смешанное в банке с растолченным в порошок сахаром какао.
Когда приехал отец и сели обедать, мухи начали совершенно одолевать бедную Милицу. Она так и не могла догадаться, почему это такая на нее напасть сегодня.
- Как рано в этом году (хлоп!..) мухи развелись! - удивлялась Милица, отмахиваясь и шлепая себя по шее.- Наверное (хлоп!..), лето будет очень жаркое... Ф-фу!.. Буквально в рот лезут. Сегодня же мухоморки поставлю... Ф-фу! (Шлеп!)
- Что это они за вас так взялись? - заметил Тарас Андреевич.
- Да уж, верно, сладкая я такая,- кокетливо отвечала Милица, не подозревая на этот раз, как она близка к истине. Сеня с самым смирным и послушным видом, опустив глаза в тарелку, деликатно прихлебывал суп, прислушиваясь с наслаждением к тому, как нещадно хлопает себя то и дело по лбу, по щекам и по шее Милица Геннадиевна.
...После странных намеков Милицы во время встречи ее с Пьером и Ксаной девочка почему-то не решилась сразу пойти навестить Артема Ивановича. Не то что она смутилась, но какая-то настороженность возникла у нее, и стало неловко идти вместе с Пьером к его деду. Ей бы хотелось пойти без него, побыть там, прибрать комнату и расспросить деда Артема об отце, которого она совершенно не знала, так как была еще совсем маленькой, когда он уехал снова воевать.
Между тем Ремка Штыб сообщил Пьеру, что с ним желает познакомиться Славка Махан - уличный коновод и чрезвычайно влиятельная, по словам Ремки, личность. Махан ждал ребят на пустыре, с которого уже снесли дома перед наступлением воды.
Он прогуливался взад и вперед у черного входа кино "Прогресс", куда выпускали после конца сеанса публику. Прохаживался со скучающим видом, оглядывая окрестности. У него была особая манера курить: руку на отлет, держа кончиками двух сложенных в щепоть пальцев цигарку и при этом насвистывая, ввинчивать в воздух дымок.
- А-а,- заговорил он своим хрипловатым тенорком, увидев приближающихся Штыба и Пьера.- Слыхали о таком! Вашему высокосковородию от нашего прохлади-тельства низкий бульон, мое почтение! Здоров, жертва капитализма! Он протянул небрежно руку Пьеру.- Уже обмундировался под общий фасон. Ну, приветик, приветик жителю Европы. - А ты что есть, какой житель? Афргики? обиделся неожиданно Пьер. - Стоп, беседа! - Махан засунул руки в карманы и сплюнул.- Во-первых, не житель, а гражданин. Запомнил? Во-вторых... Штыб, разъясни этому жителю, что так со мной разговора не будет, принципиально... Если он, конечно, не хочет быть жертвой, а собирается жителем оставаться. Растолкуй ему, что у нас бывает, если кто чересчур фасон давит. - Пожалюйста? - переспросил Пьер. Он не очень понимал, о чем говорит Махан, но почувствовал, что ему угрожают.- Подумаешь,- сказал Пьер.- Да мой дедушка, если я ему скажу, тебя вон будет кидать на ту торгу одной ргукой. - Во-первых, это не гора, а террикон. Не мешает знать тем, которые из Европы. Раз. А второе - я на твоего деда с высоты того террикона чихать хотел. Понятно? Штыб, ты чего его не информировал? Что он у тебя еще вовсе темный? - Я ему говорил, а он ломается.Штыб покосился на Пьера. - Ну ладно, хватит,- отрезал Махан.- Сам возьмусь. Ты вот что... Кончим-ка дурака валять. Мы же свои тут. Может быть, дед какое-нибудь барахлишко спустить захочет импортное, так тут есть люди. Можно организовать через меня выгодно и при этом иметь личный интерес. Ты, да я, да мы с тобой. Посторонние не требуются. Только давай условимся: без лишнего звона. Компрене? Ну, давай пять. И вообще контактуй со мной - не пропадешь. Свой будешь. Как говорится, поцелуй дугу в оглоб-лю, будешь мерину свояк. А деду ты не очень покоряйся. Да какой он тебе, спрашивается, дед? Нашему забору двоюродный плетень.
Тем временем Ксана прибрала в комнате у Незабуд-ного.
Разложила бумажные салфеточки, подмела. Аккуратно чистой тряпочкой обтерла она серебряное тело гладиатора на кубке. Она уже собралась уходить, но Артем Иванович попросил ее немножко посидеть с ним. Ксана взяла стул и пододвинула к кровати, на которой лежал Неза-будный.
- Как там мой парижанчик? Ничего? Подтягивается?
- По математике совсем уже хорошо! - с полной готовностью и торопливо заговорила Ксана.- Только по русскому ему немножко трудно с непривычки. Окончания в падежах немного еще путает. Но это у него исправится. Елизавета Порфирьевна сказала, что он способный.
- Вы с ним построже там. Он балованный. Отвык от порядка. - Мы все решили его перевоспитать,- сказала Ксана.
- Ну раз все, так уж справитесь, а то мне одному не под силу.- Незабудный усмехнулся и вздохнул.- У меня для него авторитету мало. Считает, видно, что самого меня еще недовоспитали полностью.
Незабудный, двинув мохнатой бровью, легонько подмигнул Ксане.
- Артем Иванович! - Ксана, по-видимому, решила начать какой-то серьезный разговор.
- Да ты меня зови просто дедя Артем.
- Дедя Артем... А какой мой папа был? Мне бабушка все рассказала, как вы его один раз спасли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106