Нина смущалась, а языкастая Надя Шульгина срезала на ходу остряков и заставляла их самих прикусить язык. Но лейтенант Ваня Сергеев, выбранный секретарем подземной комсомольской организации, быстро наводил в таких случаях порядок.Ваня Сергеев давно уже стал общим любимцем. Он чувствовал себя в подземелье как дома, потому что до войны еще был шахтером в Донбассе, а потом работая на строительстве московского метро. Он умел двигаться под землей без всякой скованности, никогда не задевая при этом каменных выступов и стен. Точный шахтерский глазомер спасал его от неприятностей, которые сыпались на злополучную голову долговязого дядюшки Манто. Красивый, ладный, даже здесь, под землей, высоко несущий голову на богатырских плечах, с неизменной участливо-терпеливой улыбкой на пригожем лице, он появлялся везде, где требовалась помощь очень сильного, спокойного и бесстрашного человека. В движениях молодого атлета даже под землей не переставала жить какая-то пленительная свобода, хотя они и не теряли при этом строевой собранности. Несмотря на несмываемую копоть, осевшую на лицо и голову Сергеева, он был хорош собой. Вскинутые к вискам темные брови и белокурые волосы его заставляли вздыхать украдкой обеих девушек.Но Ваня Сергеев был человек серьезный, держал своих комсомольцев в строгости и даже намеков на какие-нибудь нежности — или, как он называл, глупости — но допускал.Когда фашисты почти окончательно замуровали и отрезали от внешнего мира отряд, комсомольцы решили предложить командованию свои услуги и, если надо, погибнуть, но выручить отряд. Старший сержант комсомолец Дерунов, опытный сапер, еще в финскую войну награжденный орденом Красной Звезды, предложил Петропавловскому свой план:— Вы только приказ отдайте, товарищ старший лейтенант, а я пойду наверх, руками разминирую. Ясное дело, я вам за успех на сто процентов полностью не ручаюсь: в темноте там да на ощупь, без миноискателя, можно, конечно, и загреметь, — а все ж таки прикажите, товарищ старший лейтенант. Надо же людей наших спасать, и вообще действовать нам надо. Вполне возможно, и не подорвусь. А уж если ошибка выйдет, так ведь и то польза: пока то да се, проходик образуется, разведку выслать успеете. Честное слово, товарищ старший лейтенант, прикажите…У него были необыкновенно чувствительные пальцы. Много раз во время разведок Дерунов в полной тьме непостижимо и точно нащупывал самые коварные минные ловушки, приготовленные гитлеровцами в дальних ходах каменоломен. Дерунов научил и других комсомольцев распознавать припрятанные мины. Он специально занимался также с пионерами-разведчиками. И Володя не раз дивился волшебному чутью, которым были наделены пальцы сапера-комсомольца.Дерунов тоже был доволен Володей: «Памятливый парень. То, что требуется для сапера. Соображение быстрое, а память долгая. Далеко пойдешь, Вовка, если только с умом ходить будешь».Уважали партизаны и других комсомольцев: Митю Заболотного, отличного связиста, вечно занятого своими проводами; вежливого, заботливого Жору Жданова, санитара. А дядя Гриценко, сам старый пулеметчик, не мог нахвалиться Ушаковым, который изумлял всех своим необыкновенным искусством стрельбы из пулемета. Он однажды в подземном тире, к восторгу пионеров и к великому смущению Нины Ковалевой, пробуя отремонтированный пулемет, одной очередью вывел на каменной стене пулями: «Нина»…Ушаков уверял, что он может даже полностью расписаться за себя пулеметом.Комсомолец Леня Колышкин взял на себя обязанности парикмахера. Петропавловский и Корнилов, люди военные и придирчивые ко всяким нарушениям армейского порядка, требовали, чтобы партизаны следили за собой, держали в порядке одежду, брились. Работы Колышкину хватало. Брил он тщательно, но от постоянной копоти мыльный порошок его становился похожим на порох.Из этой пещерки, где устроил свою парикмахерскую Колышкин, частенько слышались легкие вскрики и укоры партизан, изнемогавших от чрезмерного усердия подземного брадобрея: «Легче ты! Ты же прямо с мясом дерешь! Ну, дай я хоть послюнявлю. Да хватит тебе, зверь!»Партизаны ходили с расцарапанными, но чисто выбритыми лицами. Корнилов был доволен.И никого не удивило, когда в красном Ленинском уголке на нижнем ярусе состоялось отчетное комсомольское собрание, на котором сам комиссар выступил с большой речью о чистоте языка.— Я примечаю, товарищи комсомольцы, — говорил комиссар, — что некоторые из вас, в целом хорошие ребята, и даже девушки немного распустили свои языки. Некоторые эту привычку принесли с поверхности, а тут уж решили, что в темноте совсем можно распуститься. Так вот, я хочу вам сказать, друзья, что тот, кто сорит языком зря, тот постепенно и думать начинает мусорно. Вот, например, хорошая активная, боевая девушка Надя Шульгина… (Все посмотрели на Надю, которая поспешила скрыться в тень фонаря.) Работящая, энергичная девушка. А считает, что для партизанского будто бы шика обязательно надо через каждые два слова разные штучки вставлять. Только и слышишь от нее: «Ох, вчера у нас шухер был!», «Айда, посидим побаландерим», «Баланду травить», «Убиться можно», «Будьте любовны» и прочее.Комиссар так смешно и верно передал манеру Нади Шульгиной, что все чуть не покатились со смеху.— Ай да здорово, Иван Захарович! Вот это подловил ловко! Ну точь-в-точь… Ой, Надюша, прикуси язычок… А комиссар продолжал:— Товарищи, может быть, и смешным покажется, что я в такой обстановке, когда мы зажаты в осаде и потеряли почти связь с миром, занимаюсь как будто пустяками, так сказать — к изящной словесности вас приучить собираюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178