— Так вы передадите сейчас? Ну, и спасибо же вам за это! Прямо не знаю, как спасибо! Если бы вы только знали…
— Я знаю.
— Нет, не знаете вы ничего. Вот вы, наверно, думаете, что я и есть Лида самая? Совсем нет. Меня зовут… Ну, это неважно… Вы там прибавьте, когда передавать будете, что ещё привет шлёт Кутя. Это меня в отряде так звали: «Кутя»… А вот ползла-то пять километров — это верно — я. Это я Лиду вытащила. Только вы этого не передавайте, а то он подумает, что я отличиться захотела, ради него старалась, а я тогда об этом и не думала.
Я нашёл в темноте её руку в заячьей варежке и крепко пожал.
— Знаете, — вырвалось у меня, — на месте лейтенанта я бы…
— Нет, что вы!… Лида хорошая, красивая, видная собой… И потом…— она вздохнула, — когда я её тащила, тогда у меня лицо сильно обмёрзло… даже операцию делать пришлось потом… Сейчас, в темноте, не видно… Это уж на всю жизнь.
Она мягко высвободила свою руку, и я не решался удержать её в первую секунду, а потом было уже поздно. Метель словно сдула её в темноте. Только на ладони моей остался светлячок — ромашка. Я едва не опоздал к началу передачи, но, вместо того чтобы читать уже объявленный диктором рассказ, выполнил с разрешения редактора своё обещание.
— Младший лейтенант Сергей Тарасович Власюк! — сказал я в микрофон, — Передаём вам привет от ваших друзей: Лидии Игнатьевны Коромысловой и от девушки, которую зовут Кутя, — очень хорошей девушки, поверьте мне, товарищ младший лейтенант! У неё один только недостаток — слишком много местоимений, за которыми она прячет своё прекрасное сердце…
И я рассказал о нашей встрече.
Прочесть объявленный рассказ мне уже не пришлось: кончилось отпущенное на передачу время. Я извинился перед слушателями за то, что не по назначению использовал предоставленные мне минуты. Впрочем, не думаю, что кому-нибудь было жалко этого вечера, который мы уступили такой стоящей девушке.
А потом я побрёл домой по затемнённым и вьюжным московским улицам. Зелёный огонь светофора указывал мне дорогу, я слышал сквозь сыпучий ветер мерный шаг комендантского патруля. И на моём пальто легонько светилась подаренная мне ромашка — скромный ночной цветок военной Москвы, от которого исходил голубоватый свет, нежный и затаённый…

1 2