В Сибири Сталин пробыл до 1917 года. На горизонте нависла черная туча мировой войны и вспыхивали зарницы второй русской революции.
Таков первый этап человеческого пути, который мы рассматриваем в этой книге. Если обратиться к настоящим знатокам дела, если попросить, например, такого человека, как Каганович, дать в одной фразе характеристику этого периода жизни Сталина, то Каганович (с каким сдержанным восторгом в голосе!) ответит: «Это – тип старого большевика!» «Самой замечательной и характерной чертой его, – добавит Каганович, – является именно то, что он на протяжении всей своей партийно-политической деятельности не отходил от Ленина, не колебался ни вправо, ни «влево». То же самое, в тех же выражениях, скажет нам и Бела Кун, тот самый Бела Кун, который руководил большевистской революцией в Венгрии и, доведя ее до победы, был впоследствии вынужден отступить (здесь сыграли роль, прежде всего, предательство венгерской социал-демократии и вооруженные силы европейского империализма), – тот Бела Кун, который и до, и после смерти Ленина постоянно работал рука об руку со Сталиным. То же самое скажут нам и Пятницкий, и Мануильский, и Кнорин. Орджоникидзе говорит: «В те годы черной реакции, когда создавались и строились наши большевистские организации в России … т. Сталин был верным учеником Ленина … а господа Троцкие вели в это время жестокую борьбу против Ленина и его партии». В это время Троцкий «клевещет на партию, называя Ленина воплощением фракционной реакции и раскольнического своеволия, обвиняя большевиков в том, что они захватывают незаконно средства, и грозно спрашивая, на каком основании большевики назвали газету «Правдой» (Ярославский).
Великие мира сего решили начать мировую бойню. И русский народ пошел на поля сражения за британское владычество над морями, и английский народ пошел в бой за хозяев французской металлургии, и французский народ пошел драться за Константинополь, – и все они пошли в огонь за своих врагов.
Предательство 4 августа 1914 года показало, что большевики были правы: мировая социал-демократия в огромном своем большинстве проголосовала за защиту отечества, за священный союз пролетариев с капиталистами и империалистами своих стран. То был союз палачей с жертвами во имя спасения палачей. (Либкнехт сказал: волки и овцы). Не теряя чести, нельзя быть одновременно националистом и интернационалистом, и потому эта капитуляция показала все моральное падение Второго интернационала.
Когда разразилась война, Ленин и Зиновьев были в Галиции. Они перебрались в Швейцарию и стали снова издавать орган русских большевиков «Социал-демократ», они написали целый ряд статей, собранных и опубликованных в сборнике «Против течения». Это большевистское меньшинство, – небольшой корабль в океане разнузданного европейского шовинизма, – непоколебимо боролось с ветром и волнами, твердо указывая массам, где, в какой стороне находятся справедливая логика и подлинная правда. Против захлестнувшего весь мир течения восстала только горсточка честных людей, – для всего человечества это не много. Но, в конце концов, непреклонные защитники истины всегда победят и разобьют все препятствия, «ибо они правы». Настанет время, когда в это дело вмешается история, – и все увидят, что скажет она о тех, кто хотел этого, и о тех, кто этого не хотел.
С первого же своего номера по возобновлении (1 ноября 1914 года) «Социал-демократ» посадил Реноделя и Зюдекума, Гаазе, Каутского и Плеханова на одну скамью. Он подчеркнул решающее значение большевистской непримиримости. Сектантство? Фанатическое преувеличение? Нет, как раз наоборот: гениальный смысл. Факт: Плеханов, Каутский, Жюль Гэд предали дело пролетариата и скатились в лагерь буржуазии. (Национализм – это тот самый проспект, по которому шествуют все социальные преступления). Факт: великая непримиримость глашатаев-бойцов, не щадивших собственной жизни, спасла русскую революцию. Это доказывается решительно всем. Не будь этих бойцов, русская революция, в конце концов, погибла бы так же, как германская и австрийская. Факт и то, что воспрепятствовать войне возможно одним, и только одним, способом: отправить к черту все капиталистическое общество. Кто ставит цель, тот применяет и средства, – нет на свете более высокой морали.
Ленин, безупречный моралист в самом высоком смысле этого слова, восстает против моралистов гибельной идеи отечества, когда эта идея попросту обожествляет географию. (Другое дело, – когда отечество, становясь всенародным, воплощает в себе великое движение вперед). «II Интернационал умер, побежденный оппортунизмом, – говорит Ленин. – Долой оппортунизм и да здравствует очищенный не только от «перебежчиков» … но и от оппортунизма III Интернационал».
Это было написано 1 ноября 1914 года. А четыре с половиной года спустя из мысли Ленина родился во всеоружии Третий Интернационал.
С 1914 года, когда большевики в Петрограде боролись против царской реакции, против меньшевиков и прочих врагов, когда члены думской фракции большевиков были сосланы в Сибирь, Ленин ведет бой в Европе. В 1915 году на конференции в Циммервальде он предлагает проект манифеста об империалистическом характере войны и о банкротстве социалистов 1914 года. В 1916 году, в Кинтале, он подчеркивает эту позицию, противопоставляя ее путаной болтовне собравшихся.
В эти памятные времена многие сомнительные социалисты вновь обрели буржуазную невинность. Другие героически сохраняли спокойствие во время бури и по-прежнему действовали в согласии со своими принципами. Моральная прямота и положительное знание – это почти одно и то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83