Одураченный, испуганный пристав, уже не зная, что думать, стараясь спасти свою шкуру, готов был не только арестовать своего приятеля и спонсора, но и немедленно предать самому суровому наказанию.
– Извольте проследовать на кузницу и самолично провести дознания, – приказал я. – Господин лейб-гвардии поручик будет тому свидетелем.
– Я что, я могу! – согласился предок, наконец Убирая нацеленный в живот пристава пистолет и засовывая его за пояс. – Извольте, господа, я готов со всей радостью!
Пахомин кивнул своим урядникам, и те опустили ружья к ноге.
– Сопроводите господина фон Герца до места, указанного его превосходительством, – приказал он, и те встали за спиной несчастного барона.
Карл Францевич очень не хотел идти на розыски брянского дворянина, но напуганный полицейский ничего не хотел слушать и пригрозил применить силу. Тому пришлось повиноваться. Всей своей живописной группой мы пошли к выходу. В просторных сенях толклась «засада», урядники и местная стража. Наше появление произвело сенсацию. Думаю, что гвоздем программы был всё-таки я, появления которого ждали откуда угодно, но не из глубины дома.
Немецкие стражники, вооруженные русскими бердышами, дисциплинированно вытянулись, ожидая приказаний шефа, но барон прошел мимо них, не поднимая головы.
У подъезда стояли оба виденных мной около дворца экипажа. Один из урядников охранял верховых лошадей.
– Садитесь, барон, – пригласил я фон Герца в его собственное ландо.
Он скривился, но сел. Не знаю, о чем думал этот человек, возможно, молил Бога, чтобы палач Емеля не перестарался и столичный шпион не повесил на него убийство русского дворянина. Это был прямой путь в Сибирь на каторгу. Было заметно, что он уже смирился с поражением и лихорадочно ищет путь к спасению.
– Трогай, – велел пристав своему кучеру.
Его коляска поехала впереди, следом мы с бароном, и замыкал кортеж караул из верховых урядников. По прекрасной дороге до кузницы мы добрались в пять минут. Работа в ней уже окончилась, и темное кирпичное здание выглядело совсем мрачно. Пристав Пахомин с предком вышли из первой коляски, мы с молчавшим всю дорогу бароном – из ландо.
– Вот вам кузница, – сказал фон Герц, пытаясь увести нас в сторону мастерской.
– Пожалуйте, господа, сюда, – позвал я, направляясь в обход строения. Все пошли вслед за мной. – Тюрьма здесь, – указал я на мощную, из толстых дубовых плах, к тому же еще укрепленную коваными металлическими полосами дверь.
– Карл Францевич, извольте открыть, – попросил пристав нейтральным голосом.
Барон подошел и вяло подергал за ручку.
– Она заперта изнутри, – сказал он безжизненным голосом. – Открывайте сами, как знаете.
Фон Герц, видимо что-то решив для себя, отошел в сторону и встал, скрестив руки на груди. Урядники, которым пристав поручил надзор за управляющим, пошли за ним и встали за его спиной.
– Нужно как-то открыть, – растеряно обращаясь только ко мне, сказал полицейский. – Ну-ка, братец Тимофеев, постучи погромче! – приказал он одному из урядников.
Тот передал повод своей лошади товарищу и подошел к зданию и несколько раз гулко ударил в дверь прикладом.
– Не отвечают, ваше благородие! – сообщил он. – Позвольте через окно!
Когда я советовал узникам забаррикадироваться, совершенно упустил из вида окна. Впрочем, теперь это не имело никакого значения, у них было достаточно времени, чтобы успеть спуститься в подвал.
– Давайте, братцы, поживее, – сказал пристав, косясь на стекающийся со стороны села народ.
Солдаты проявили профессионализм и примерное рвение, тут же высадили слюдяные окна вместе с переплетами и пытались пролезть через них внутрь помещения.
– Ваше благородие, – пожаловался начальнику Тимофеев, – узко, не пролезть. Если бы какого-нибудь мальчонку заслать.
– Делай, как знаешь, – разрешил пристав и отвернулся в сторону, пощипывая ус.
– Ты что такое придумал? – спросил меня предок, когда всеобщее внимание заняли попытками пролезть в окна, и на нас перестали обращать внимание.
– Всё в порядке, барону теперь конец, – ответил я.
– А что такое между вами случилось, чем он тебе так насолил?
– Подожди, скоро узнаешь.
Между тем суета вокруг таинственного входа продолжалась. Подходящего мальчишки полицейские не нашли. Как только они попытались подманить одного, все дети тут же в испуге разбежались. В конце концов, всё-таки сыскался мелкий мужичок, за пятачок согласившийся пролезть в дом.
Его общими усилиями просунули в окно и передали зажженный факел.
– Теперь иди, отвори дверь! – велел ему инициативный урядник.
Мужичок кивнул и исчез, потом вдруг уже внутри дома закричал нечеловеческим голосом. Все, кто стоял поблизости, бросились к окну.
– Убили! – вопил доброволец, пытаясь самостоятельно выскочить через окно наружу.
Урядники ему мешали, запихивая назад. Наконец мужик сдался и сказал плаксивым голосом:
– За пятак открывать не буду, тута упокойники!
– Какие еще «упокойники»? – сердито спросил пристав.
– Какие, какие? Мертвые! Мы так не договаривались!
– Дайте ему водки, пускай успокоится, – разрубил гордиев узел главный полицейский.
– На, выпей, – просунул внутрь бутылку один из урядников.
– Выпей и иди, открывай, получишь двугривенный! – добавил пристав.
Доброволец послушно выпил из горлышка, сморщился и сплюнул наружу. Ему зажгли потухший факел, и он опять исчез. Все, затаив дыхание, ждали, чем кончится очередная попытка проникнуть в запертое помещение. Довольно долго ничего не было слышно, Потом внутри чем-то застучали, дверь распахнулась, и из нее выскочил доброволец:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95