Внутри небольшого помещения, забившись в угол и сжавшись в комочек, сидела совершенно незнакомая мне девушка в дворянском платье и с мистическим ужасом смотрела на меня.
– Не бойтесь, сударыня, я не палач, а спаситель, можете выходить, опасность миновала, – по возможности спокойным голосом сказал я ей и выскочил назад во двор, где вновь поднялись крики.
Оказалось, что оставшиеся в живых слуги и несколько гостей, придя в себя и увидев ничтожные силы нападавших, пробуют перейти в контратаку.
Внутренний двор крепости, где происходили все эти события, был невелик, размером со стандартный дачный участок, так что действие разворачивались на небольшом пятачке. Размахивая над головой факелом, я несколькими прыжками достиг эпицентра заварушки и швырнул его в человека, вооруженного ружьем.
От неожиданности тот пальнул не в Ивана, в которого уже прицелился, а в мою сторону. По бедру меня тупо ударило что-то тяжелое. Я не придал этому значения, выхватил пистолеты из-за пояса и разрядил один из них во второго стрелка, взводящего в этот момент курок ружья. Стрелял я с пяти шагов просто в корпус, не целясь. Тот выронил свой мушкет, взмахнул руками, как будто от радостной встречи, и свалился на спину. Второй пистолет почему-то не выстрелил. Позже выяснилось, что в него попала ружейная пуля.
Отшвырнув отказавшее оружие, я прыгнул в сторону и вырвал из ножен саблю. «Снайпер» бросил ружье и кинулся на меня с палашом. Я успел отскочить и с разворота, что есть силы, с оттяжкой полоснул его саблей по голове. Тот успел отклониться, и удар пришелся в плечо возле шеи.
Клинок, как сквозь масло, преодолевая слабое сопротивление тела, прошел через грудную клетку и выскочил ниже подмышки. Я сначала даже не понял, что произошло – потом увидел, как верхняя часть туловища начала съезжать вниз по касательной и упала на землю. Обрубленное тело еще стояло, а голова отчаянно хрипела, валясь в собственных ногах.
Такой непредвиденный разворот событий, страшный вид рассеченного пополам человека мгновенно подавили всякое сопротивление. Контратакующие, побросав оружие, бросились врассыпную.
Передо мной остался только один человек в господском платье с кривой турецкой саблей. Он был высок, статен, с суровым высокомерным лицом.
Пока, вытаращив глаза, я смотрел на страшные останки, он, расписав воздух свистящим кривым клинком, пошел на меня. То, что это серьезный противник, было видно по манере владения оружием. Мне удалось оторваться от жуткого зрелища и успеть парировать первый удар. Клинки со звоном скрестились, разбрасывая искры. Отведя удар, я сделал свой выпад, но соперник без труда сумел его отбить. Бой делался интересным. Пока только французский виконт мог хоть как-то противостоять технике фехтования двадцатого века.
Мы обменялись еще несколькими ударами. Оказалось, что ничего особенного мой противник делать не умел. Пользовался своей большой физической силой и хорошей реакцией. Возиться с ним не имело смысла.
– Сударь, сдавайтесь! – приказал я, уважая чужую храбрость. – Иначе я вас сейчас убью!
Однако «сударь», вместо благодарности за такую заботу о его жизни, только вульгарно обматерил меня самыми пошлыми и грубыми словами.
– Воля ваша, – галантно произнес я и, вместо силовой рубки, которую он мне навязывал, поменял стиль боя, и, применив колющий выпад, как рапирой пронзил насквозь его грудь.
Что делать, мне всегда были несимпатичны наглые люди с высокомерными лицами советских руководителей.
– Что дальше, Лексей Григорьевич? – подойдя, спросил Иван нарочито будничным голосом, как будто каждый день участвовал в таких кровавых разборках.
Я понемногу приходил в себя и начал нормально соображать.
– Сначала нужно освободить заключенных.
– А с этими что? – он неопределенно махнул рукой в сторону терема и построек.
– Не знаю. Давайте оставим их здесь, на острове, и сообщим властям.
– Понятное дело, другого я от тебя и не ожидал, – почему-то легко согласился солдат, недолюбливающий всяческое начальство. – Как скажешь, так и ладно. Алевтину-то нашел?
– Это другая, похожая девушка. Пленница. Надо ей помочь, по-моему, она от страха немного не в себе.
Потом мы почти до утра разбирались с узниками Вошина. В основном, это были беглые солдаты и крестьяне, которых его люди ловили по окрестностям и натаскивали на гладиаторские игры.
Девушка же оказалась падчерицей одного из приятелей Вошина, которую тот отдал на погибель, чтобы завладеть принадлежавшими ей имениями. Барышня после всего произошедшего находилась в шоковом состоянии и почти не реагировала на свое освобождение.
Рассортировав пленных и выяснив, чем кому нужно помочь, Иван взял на себя роль перевозчика и партиями переправлял узников с острова на берег. Слуги Вошина и преступные зрители кровавых вакханалий прятались по темным углам, видимо, радовались, что остались в живых, и надеялись, что, после нашего ухода, смогут выкрутиться из непростой уголовной ситуации.
Раздав спасенным узникам лошадей и экипажи гостей крепости, мы оставили себе трех верховых коней и собрались, было, уезжать, когда Иван вдруг вспомнил, что оставил что-то из своих вещей в крепости. Пришлось ждать, пока они с кузнецом съездят на остров и обратно.
Наконец, все дела были кончены, и мы отправились восвояси. Сумасшедший день полностью меня измочалил, и я, как только сел в седло, сразу начал бороться со сном.
Небо уже начало светлеть, и потому поднявшиеся невдалеке сполохи света не привлекли к себе внимания. Только услышав недалекий взрыв, я отогнал сонную одурь и оглянулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95