оставалось два выхода – пить одному или со своей ровней – владельцами лавок или такими же, как и он, предпринимателями.
Хотя официально я его ровней не был, но и барином себя до конца не ощущал. Так что пока моя Аля и его дочь Дуня готовились к посещению «вечерни», мы с портным мирно сидели за столом, пили настоянную на травах и ягодах водку и болтали о самых обыденных вещах: судьбе России, войне с турками и французами, подлости и жадности чиновников, курсе ассигнаций относительно серебряных рублей и правильном, честном реформировании государственного управления.
Все это время Аля, тайно от меня, готовилась к выходу в свет. Она нарядилась в экстравагантное платье княгини с глубоким декольте, набросила на плечи крестьянский цветастый платок, вплела в косы яркие ленты и вознамерилась поразить своей красотой город Троицк.
Пускать девушку в таком виде на посмешище мне не хотелось, пришлось долго объяснять несоответствие ее наряда. Убедить ее одеться в скромное платье мне удалось, но удовольствие от культпохода в церковь у нее пропало.
Наконец Котомкины со всеми чадами и домочадцами ушли к богослужению, а я остался дома. Теперь, утратив последнее свое прикрытие, парчовый халат, я стал «невыходным».
Второй раз надевать вчерашний казакин я категорически не хотел, чувствовал себя в нем как огородное пугало. Мое новое платье должно было быть готово только на следующий день, и пока мне пришлось искать развлечений в портновском подворье.
Я взял саблю и опять пошел навестить еще одного добровольного узника, Ивана.
Когда-то, поступив в мединститут, я, чтобы избежать нудной общефизической подготовки, решил заняться каким-нибудь необременительным видом спорта, что давало право на зачет по физо.
Пока я собирался и примеривался, свободные места остались только в секции фехтования. Тренер, очень милая молодая женщина по имени Татьяна Евгеньевна, мне приглянулась, и это решило мою спортивную судьбу.
Фехтование оказалось занятным видом спорта, и я даже им увлекся. За два года мне почти удалось выполнить норматив первого спортивного разряда, и останься я в институте, кто знает, каких бы успехов добился бы к шестому курсу.
Теперь, попав в эпоху холодного оружия, я решил, что стоит восстановить порядком утраченные навыки фехтования. Тем более, как я уже говорил, попавшаяся мне сабля была почти в два раза тяжелее и на пять сантиметров короче спортивной.
В сенном сарае было тихо и пусто. Иван спал, закопавшись в сено, на самой верхотуре. Я не стал его будить и занялся отработкой приемов нападения и защиты, приспосабливаясь к габаритам оружия.
Я старался все делать по возможности тихо, но все-таки разбудил солдата.
Он съехал с сенной кучи вниз и приветливо со мной поздоровался. Сегодня он улыбался детской обезоруживающей улыбкой, его лицо утратило жесткое выражение и, несмотря на многодневную рыжую щетину, не выглядело разбойничьим.
– Ну, как тебе здесь? – спросил я.
– Пока хорошо. Кормежка справная.
– Не боишься?
– Как не бояться, боюсь. А ты что ли очень храбрый?
– Не очень, – сознался я. – Иван, я хочу тебе помочь, да не знаю как. Власти у меня нет, знакомств в городе тоже, хозяин наш – сам крепостной на оброке, ему влезать в твои дела резона нет. Спасибо, хоть согласился приютить.
Иван внимательно слушал меня и глядел не мигая.
– Расскажи про себя, что сочтешь возможным, попробуем вместе придумать, что делать дальше.
Я сделал длинную приглашающую паузу, но он по-прежнему молчал.
– И учти, – добавил я, – что я очень долго не жил в России и не знаю здешних правил и порядков…
– Хитришь ты что-то, барин, – раздумчиво произнес он. – Из какого такого ты далека, что сам никого не знаешь, а тебя даже нечистые знают. Вон и хозяин по одному твоему слову беглого прячет…
– Начнем с того, что я не очень настоящий барин. Попал я сюда случайно. Как, объяснять не буду, ты все равно не поймешь. Зачем, сказать могу. Мне нужно мне найти одного человека, твоего тезку, тоже Ивана. Здесь я живу как лекарь, лечу портновскую дочку, ну, и еще пару человек…
– Так ты, барин, не офицер?
– Нет, не офицер.
– И не помещик?
– Нет.
– Может, ты и не из благородных?
– Во всяком случае, не из тех, кого ты называешь благородными, – для чего-то уточнил я, не пожелав считаться в его глазах, «неблагородным».
– А почто бороду бреешь?
– Мода у нас такая, – чтобы прекратить допрос, ответил я, предположив, что слово «мода» солдату неизвестно.
– А как же ты, коли не офицер, а лекарь, шашкой пересек древко у бердыша? – поймал меня на противоречии Иван.
– А что, только офицеры и помещики владеют саблей?
– Ясное дело, что не купцы и не лекаря, – пренебрежительно к такой неблагородной категории граждан отозвался беглый солдат.
– Значит, я такой лекарь, который умеет махать саблей.
– А может, ты и хвехтовать умеешь?
– Умею, и думаю, что получше твоего, – самоуверенно сказал я. Моя тренер Татьяна Евгеньевна уверяла, что толковый третьеразрядник вполне смог бы заколоть непобедимого д'Артаньяна, настолько вперед ушла технология фехтования по сравнению со старыми временами.
– А давай попробуем! – азартно предложил Иван, возможно для того, чтобы отсрочить нежелательный для себя разговор.
– Можно вообще-то, только на чем нам драться?
– Давай на палках!
Он тут же прошел в угол сарая и принес несколько черенков для садового инструмента.
«Почему, собственно, и не попробовать, – подумал я, глядя в горящие глаза соперника. – Заодно проверю, была ли права Татьяна Евгеньевна.»
Мы выбрали себе по черенку, и Иван обрубил их своей секирой до одинаковой длины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95