Я ничего толком не поняла и с поклоном поблагодарила за подарок.
– Изволите посмотреть сразу? Граф беспокоится, понравится ли вам его вкус, – сказал Афанасьев, явно не собираясь сразу уйти.
Я пришла в окончательное волнительное недоумение и тотчас развязала узел. Там лежало сложенным белое муслиновое платье и в отдельной лаковой коробочке парчовые туфли.
– Это что такое? – только и смогла спросить я, не отрывая взгляда от великолепных подарков.
– Его сиятельство чувствует свою вину, что по нерасторопности ваших… – он поискал слово, могущее заменить грубое «конвоиры», и придумал более мягкое, – и нерадивости ваших провожающих, вы, сударыня, принуждены были испытывать нужду в самом необходимом. Посему по своему вкусу подобрал вам эти скромные наряды.
– Мне?! – только и смогла сказать я, тотчас забывая о самом Афанасьеве.
Кажется, секретарь сам проникся моим восторгом и впервые по-человечески улыбнулся.
– Именно вам, сударыня. Изволите примерить? – спросил он.
– Да! – на выдохе прошептала я.
– Тогда я подожду в соседней комнате, – опять, не как секретарь, а как нормальный человек сказал он и быстро вышел, осторожно притворив дверь.
– Никакая она не б… просто хорошая девчонка, вот старик и расчувствовался. Впервые замечаю за ним такую слабость. Видно, годы берут свое, – наконец внятно подумал он по ту сторону дверей.
После этих его мыслей я совсем переменила свое отношение к Афанасьеву.
– Алевтинка, это что? – бросилась ко мне старуха. – Никак самого Палена захомутала? Ишь ты, какая! Видать, в тихом омуте черти водятся. Покажи платье-то. Ах, хорошо, а муслин-то какой тонкий, будто паутина! Тебя под ним всю будет видно! Ах, он греховодник! Вон что удумал!
– Погодите, Маланья Никитична! Ну не мешайте, ради бога, подержите лучше сарафан! – взмолилась я, торопливо сбрасывая сарафан. – Смотрите, оно точно мне впору! Посмотрите, фонарики какие с кружавчиками, красиво-то как! А вырез не слишком глубокий? У меня же вся грудь будет снаружи.
– Ничего, пущай смотрят, чай не ослепнут! Эх, мне бы такое платье, когда я молодой была! Разве у меня такие сиськи были что у тебя? Во, – она показала неправдоподобный размер своего молодого бюста. – А какие тугие да высокие, поверишь, полный стакан с водкой можно было поставить и капля не прольется!
– Да, постойте вы с рассказами, Маланья Никитична, – взмолилась я, – посмотрите, как мне длинна? А тут поглядите, какие рубчики идут по подолу!
– Ах, граф, ах, шалун! – не слушая, бормотала старуха. – Как он только тебя высмотрел?! А ты к нему как? Он уже попросил, али наперед тебя задабривает?
– Наперед, наперед! – прервала я ее глупые предположения. – Он просто человек хороший! А посмотрите, складки как ложатся? Сейчас туфли надену и пройдусь! Только как же в таком платье, да с косой? Мне же прическа нужна!
– Пален-то хороший? – с сомнением сказала старуха. – А туфли-то тебе велики, с ноги будут сваливаться! – съехидничала она.
– Ничего, я ватку в носок положу, и будут впору. Он же не знал, какая у меня нога. Ну, как я вам?
– Ты бы на меня в молодости посмотрела, – опять завела старую песню Маланья Никитична, – вот то была краса! А ты, что ж, смотреть можно, с души не своротит.
Пока она расхваливала себя, я надела обновки, и павой прошлась по вощеному паркету. Туфли и правда были слегка велики, но зато такой красивой работы, какой я еще не видела. Куда там красным лаковым сапожкам, что купил мне в Троицке Алеша. В таких туфлях любая женщина могла не то, что ходить, летать!
– Господин Афанасьев, – позвала я, – можете войти, я готова!
Секретарь вошел, будто стоял наготове за дверью. Я выжидающе смотрела на него и прислушивалась к тому, что он подумает, чтобы проверить впечатление, которое производит мой новый наряд.
– Вот это да, – была его первая мысль, – вот тебе и деревенская девка! А старик-то с платьем перемудрил, она же вся на просвет видна!
– Проходите, – пригласила я, и будто невзначай, отошла от светлого окна в простенок. – Как вам подарок его сиятельства?
– Подарок, бесспорно, хорош, да и сама фигура недурна! – ответил он с такой задушевной искренностью, что у меня стало тепло на душе.
– Ну вы тоже скажете, – смутилась я. – Для женщины главное – одежда!
– Пожалуй, – признался он, против своей воли, жадно меня рассматривая. – Так что передать его сиятельству?
– Большую благодарность. Скажите графу, что я безмерно счастлива. У меня таких красивых платьев и туфель еще никогда не было!
Мне бы ты не меньше понравилась и без платья, подумал он. Однако я на него ничуточки не обиделась.
– Думаю, его сиятельство будет рад, что доставил вам удовольствие, – галантно заявил он и, опустив глаза, чтобы не смотреть сквозь тончайший муслин на мою грудь, вышел.
– Ишь ты, каков, кавалер, – ревниво сказала Маланья Никитична, – весь сомлел, пока за тобой подсматривал! А Пален-то тебя теперь просто так не отпустит. Потребует за подарок подарка!
Я не стала спорить и только пожала плечами. При общении с графом мне показалось, что ему так надоел высший свет, жеманные дамы, корысть, что общение с простой девушкой, которая ничего не собиралась у него просить, было ему просто приятно.
Не знаю, была ли я права, но Пален несколько дней не давал о себе знать, и наша жизнь пошла точно так же, что и раньше. Разница была только в том, что теперь мы со старухой были не сами по себе, а нас охранял лейб-гвардейский пост. В первую ночь гвардейцы истуканами стояли возле входной двери и даже не разговаривали между собой. Их смена вела себя не так напряженно. Новая пара уже позволяла себе прислоняться к стене и вести негромкую беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95