А коли пошел, то значит, он в вере слаб или порченный.
Мы с Семеном понимающе, переглянулись и никому не сказали ни о таинственных ночных каретах ни о том, как нас пугали наложением рук и криками.
Пока шли разговоры, тетка Степанида с Дуней накрыли на стол и мы вместе со всеми сели завтракать. Я была голодна еще с вечера, но старалась, есть не торопясь, чтобы никто не подумал, что очень жадная до чужой еды.
День был воскресный, потому сразу после завтрака Котомкины вместе с подмастерьями и учениками стали собираться к заутрене. Алеша идти в храм отказался, сказал, что хочет спать. Мне же очень хотелось со всеми пойти в церковь, но мой новый сарафан еще не дошили, а в старом позориться на людях я не захотела и тоже осталась дома.
– Ты иди, ложись, – сказал мне Алеша, – а я пойду, навещу своего знакомого.
– А кто он таков? – остановила его я. – Может он тоже из нечистых!
– Нет, его как раз нечистые и хотели убить, – ответил он. – Он хороший человек и послан мне в помощь. Или я ему, – засмеялся он. – Только говорить об Иване посторонним не нужно, он в бегах и у всех нас могут быть неприятности.
Алеша ушел, я умылась и вернулась в нашу комнату. После бессонной, тревожной ночи мне больше всего хотелось просто лечь и вытянуться в постели. Казалось, что как только доберусь до полатей, сразу же усну. Однако сон почему-то не шел. В памяти всплывали недавние события и только теперь, в безопасности, мне стало по-настоящему страшно. Даже то, что Алеша надолго задерживается у своего нового знакомого, показалось зловещим. Скоро я не выдержала, встала и выглянула в окно во двор. Там уже не было видно ни души, все уже ушли к заутрене, а по двору гуляли только куры и дворовая собака.
Наконец послышались знакомые шаги. Я быстро нырнула в постель и притворилась спящей. Алеша осторожно, чтобы не потревожить меня, прокрался на цыпочках к кровати и начал раздеваться. Не открывая глаз, сквозь опущенные веки, я наблюдала за ним. Он был задумчив и не спеша, снимал с себя одежду. Мне захотелось, чтобы он вспомнил обо мне и проверил, как я крепко сплю. Когда он снимал свои короткие подштанники, он уже думал обо мне. В общем-то, было видно и без его тайных мыслей. Мне стало стыдно подглядывать, и я отвернулась. Он засмеялся и потянул с меня простыню.
– Не нужно, – сказала я и попыталась ее удержать. В рубашке лежать было жарко и на мне совсем не было никакой одежды. – Вдруг кто-нибудь войдет!
– Кому входить, в доме мы одни, – сказал он и начал мной любоваться.
– Тебе надо отдохнуть, ты устал, – напомнила я, поворачиваясь на спину, чтобы лучше его видеть.
– Я не пойму, что же ты со мной делаешь! – воскликнул он, заключая меня в объятия.
Мне показалось, что он очень обо мне соскучился, и мне стало так его жалко, что в глазах все поплыло, и я тоже его обняла. Что он дальше делал со мной, я, конечно, не запомнила. Могу только сказать, что в этот раз он меня совсем не жалел, но я на него за это не в обиде. После того как мы оба чудесно спаслись, я поняла, что Господь на меня больше не в обиде и грешить оказалось совсем не страшно.
Когда мы, совсем измучившись, отдыхали, я спросила Алешу, у всех ли людей бывает так же как у нас с ним.
– Вряд ли, – задумчиво ответил он. – Для любого дела, в том числе любви, нужно иметь талант или хотя бы взаимопонимание. К сожалению, большинство из нас эгоисты и думают только о себе.
– А что такое талант? – спросила я.
– Это вроде твоего дара, – объяснил он, – вот у тебя есть талант понимать, о чем думают люди, у меня, – он задумался, потом, усмехнувшись, продолжил, – выкручиваться из сложных ситуаций и любить тебя.
– Правда? – спросила я.
– А ты сама этого не чувствуешь?
– Чувствую, – ответила я. – Знаешь, как я испугалась, что больше никогда тебя не увижу!
– Я тоже этого больше всего боялся, – сознался он.
– А что такое, – я постаралась правильно произнести непонятное слово, – эгоизм?
– Когда человек думает только о себе, – ответил он, – по-русски – себялюбие.
Я помнила, как он все последние ночи хотел быть со мной, но чтобы не обидеть, старался меня не трогать, и сказала:
– Я знаю, как ты все это время мучился, и если…
– Очень, – быстро ответил он и прижал меня к себе. – Но ведь ты устала и хочешь спать!
– Быть с тобой я хочу еще больше, – прошептала я, отвечая на его долгий поцелуй.
Тогда он так сильно меня сжал, что я застонала. Алеша испугался, что делает мне больно, хотел отстраниться, но я обхватила его тело руками и ногами и не отпустила. Он начал меня обнимать и ласкать и очень долго что-то делал со мной, от чего я совсем изнемогла. Потом мне стало так горячо внутри, что я подумала, что это неспроста, и я от него понесла.
Когда Алеша отпустил меня, я уже ничего не соображала, чувствуя, что силы у меня совсем кончились. Потом я сразу заснула.
Когда мы проснулись, Алеша очень хотел еще удержать меня в постели, но я благоразумно увернулась и напомнила ему про эгоизм. Он засмеялся и дал мне наконец одеться. Я нарочно его стеснялась, но сама одевалась очень медленно, потягивалась и поворачивалась к нему разными сторонами, чтобы ему было лучше видно.
– О, женщина, тебе коварство имя! – весело, воскликнул он, шлепнул меня по попке, быстро собрался, и мы пошли обедать.
К тому, что мы с ним спим в одной комнате, все в доме уже привыкли, и никто про нас плохо не думал. За столом разговор зашел все о том же Чертовом замке, как его называл Алеша. Тетка Степанида рассказала, что там кто-то из местных видел привидение женского пола. Я сразу навострила уши и спросила:
– А какое оно из себя?
– Говорят, что будто белая баба, – ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95