Вместо пристава Бориса Николаевича, который в прошлый раз весьма своеобразно, по-семейному, приходил предупредить о предстоящем аресте, у Кати сидел молодой человек с плоскими рыбьими глазами, скользкой, какой-то неуловимо кривой улыбкой и в партикулярном платье не самого лучшего покроя. Когда я вошел в гостиную, он, не вставая, коротко мне кивнул и указал на стул.
– Извольте сесть.
Я сел, с интересом ожидая узнать, что ему от меня нужно.
– Госпожа Кудряшова говорит, что вы господин...
– Иванов, – подсказал я.
– Господин Иванов, ее гость и дальний родственник.
– Именно так, – подтвердил я.
– Между тем, по вверенному моим заботам городу циркулируют слухи, что вы появились здесь не законным путем, а после летаргического сна.
– Разве спать, даже летаргическим сном, не дозволяется? – насмешливо спросил я.
Почему-то этот молодой человек не понравился с первого взгляда.
Однако, исправник проигнорировал ироническое замечание и продолжил в том же напористом темпе:
– Говорят, что вы проспали более полувека и жили еще при дедушке нашего государя-императора!
– Клевета, господин, простите, не знаю вашего имени-отчества, неужели вы верите в подобные россказни? Где это видано, чтобы в нашем суровом климате человек мог проспать полвека? Нет, возможно, что в теплой Африке...
Однако, исправник не собирался разрешать сбивать себя на теоретические разглагольствования и перебил:
– Если такой феномен и мог произойти, то о том должно быть поставлено в известность начальство...
– Совершенно с вами согласен, – поддержал его я, – как же можно столько времени спать без дозволения начальства! Только ведь, ничего подобного не было и не могло быть!
– Однако, о том говорит весь город, – холодно заметил исправник. – У нас есть свидетели, которым вы сами рассказывали, как посещали императора Павла Петровича!
– И вы, человек с университетским образованием, верите такому вздору?!
– Почему вы решили, что у меня университетское образование?
– Это сразу видно, невооруженным, так сказать, взглядом. Вы, должно быть, кончили не какой-то Харьковский, а не иначе как Ленинградский, простите, оговорился, Петербургский университет!
Молодой человек слегка порозовел от удовольствия, возражать не стал, но и нити разговора не потерял.
– Допустим, что все это вздор, однако, что вы скажете по поводу жалобы на вас господина Дубского?
– Простите, а кто это такой?
– Не стоит прикидываться, господин Иванов, Андрей Степанович – местный предприниматель, у которого вы сожгли строящееся производство!
Такой поворот разговора меня крайне удивил. Про Андрея Степановича, у которого сгорели какие-то строения в Чертовом замке, я слышал перед отъездом из Троицка, но мы с ним не были даже знакомы, и непонятно, какой ему был резон обвинять меня в дурацком поджоге.
– Видите, вы уже начинаете вспоминать! – довольным голосом сказал исправник. – Еще немного подумаете и чистосердечно во всем признаетесь!
Самое нелепое, что может быть при взаимоотношении со следствием, это оправдываться в несовершенном поступке.
Поэтому я не бросился доказывать, что ничего никогда не жег и впервые слышу об этом Дубском. Просто поинтересовался:
– Вы сможете это доказать?
– Да, сможем, – так же кратко ответил исправник. – У нас есть надежные свидетели.
– А если госпожа Кудряшова подтвердит, что во время пожара я находился с ней? – спросил я и поглядел на Катю.
Она почему-то смотрела в сторону и никак не отреагировала на свое имя.
– Это ровным счетом ничего не будет значить, – быстро ответил полицейский. – У следствия есть четверо уважаемых свидетелей, которые своими глазами видели, как вы подожгли строение господина Дубского!
Я внимательно посмотрел сначала на исправника, потом на Катю. Она была чем-то подавлена и старательно не смотрела в мою сторону. Было похоже на то, что мне начинают аукаться последние подвиги.
– Что же, господин исправник, пойдемте на место преступления, и там решим наше небольшое недоразумение, – сказал я театрально растерянным голосом. – Позвольте мне одеться, а то на улице холодно.
– Извольте, – по-моему, растерявшись от неожиданной удачи, сказал он. – Только не пытайтесь бежать, дом окружен, и вас застрелят.
– Не беспокойтесь, не убегу, – ответил я и, поймав донельзя удивленный взгляд Кудряшовой, показал глазами, что нам нужно поговорить. – Я вас долго не задержу.
Я встал и пошел в свою комнату одеваться. Через минуту туда заглянула Катя.
– Ты что придумал? – испуганно спросила она.
– Не бойся, все под контролем, – ответил я. – Чем он тебя напугал?
– Пообещал расстроить брак с Родионом, сказал, что за связь с тобой ославит на всю округу.
– Не бойся, ничего у него не выйдет. Ты этого типа больше никогда не увидишь. А теперь давай прощаться, я ухожу.
– Совсем? – сразу же поверила она.
– Да. – Я посмотрел в ее побледневшее, осунувшееся лицо, взял его в ладони и, едва касаясь, поцеловал в губы.
Отпустив Катю, я повесил за спину саблю и сунул за пояс карманный пистолет, после чего надел широкий, теплый плащ покойного купца.
– Будь счастлива, береги себя.
– Ты тоже, – еле слышно ответила она и без сил опустилась на стул.
Я круто повернулся и пошел в гостиную, где меня уже с нетерпением ждал исправник.
– Я готов, едем?
Он не ответил, встал и сделал приглашающий жест. Мы вместе вышли из дома. У ворот стояла темная полицейская карета. Никого из домочадцев поблизости не оказалось, так что не с кем было даже проститься. Не глядя по сторонам, я подошел к распахнутой дверце и пригласил исправника сесть первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93