К счастью, парикмахер неплохо ориентировался в окрестностях и твердо знал направление. Мы сели на лошадей и вскоре уже въезжали в Уклеевск.
Заштатный городишко, как и раньше, был пуст и тих. Дело шло к вечеру, но никакого оживления на его нескольких улочках не наблюдалось. Степаницкий к мещанину с профессиональной фамилией Пороховщиков, изготавливавшего на всю округу огневое зелье, повел нас задами подворий. В этом был резон, мало ли, как на продажу пороха конкурирующей фирме могла отреагировать камарилья магистра. Да и нам не было смысла демонстрировать активную подготовку к боевым действиям.
Предприниматель сам вышел к нам из дома, и мы разговаривали с ним во дворе. Пороховщикову было хорошо за шестьдесят, но выглядел он крепким и бодрым. Протянул черную от въевшегося угля, составной части пороха, руку. Молча выслушал просьбу продать припас.
– Продать, конечно, можно, как не продать, – не интересуясь, откуда мы такие хорошие взялись, сказал он. – А какой порох вам надобен, получше или похуже?
– Конечно получше, – ответил я.
– Похуже, стоит полтина фунт, а хороший – рубль.
Цена, сколько я мог судить, была ломовая. Для меня лишние десять-двадцать рублей принципиального значения не имели, но не хотелось привлекать к себе ненужное внимание глупой щедростью, потому я начал торговаться:
– Рубль будет слишком дорого, больше шестидесяти копеек дать не могу.
– По шестьдесят ищи в другом месте, – нарочито скучая, сказал предприниматель, – только лучше моего пороха все равно не найдешь.
– Ладно, поищу у других, – в той же тональности ответил я.
– По шестьдесят отдать, конечно, можно, только если много возьмешь, – пошел на уступки Пороховщиков. – За пару фунтов и пачкаться не буду.
– Много – это сколько? – поинтересовался я.
– Хотя б полпуда.
– А если возьму пуд, почем отдашь?
– Пуд? – удивился старик. – Ежели пуд, то могу по полтиннику.
– А два пуда? – как будто в азарте экономии спросил я.
– Да на что тебе столько? На всю жизнь запас хочешь сделать?
– Так почем отдашь? – не отвечая, спросил я.
– Ежели два пуда, то могу и по сорока, – он на секунду замялся и прибавил, – пяти копеек. Сорок пять копеек – моя последняя цена!
– Отдашь по сорока, беру два пуда!
Мещанин хмыкнул и махнул рукой:
– Ладно, договорились! Как будешь брать?
– Насыпь в два мешка, – попросил я.
– Мешки по полтиннику, – предупредил хозяин.
– Ладно, договорились.
– Можно было и по двадцати копеек выторговать, – огорченно сказал Степаницкий, – зря поспешил!
– Ладно, главное, чтобы порох был хороший.
Мы прошли за хозяином в большой сарай, где им было налажено, скорее всего, подпольное производство взрывчатого вещества. Пороховщиков прицепил на большие рычажные весы льняной мешок и, как сахар в развес, совком отвешивал товар. Пуд пороха занимал довольно большой объем, почти половину мешка. Когда товар был отпущен, я расплатился, и мы приторочили нашу огневую мощь к седлам.
– Михаил Семенович, – сказал я парикмахеру, когда мы выехали со двора, – вам не стоит ехать с нами на хутор, оставайтесь лучше в городе.
Степаницкий упрямо покачал головой.
– Возможно, я и не богатырь, но и в тягость вам не буду. Пусть простит меня моя дорогая жена, дай ей Бог крепкого здоровья, но когда дело касается дела, тогда я всегда делаю свое дело.
Я не стал уточнять подробности спора парикмахера, который он про себя, видимо, никак не мог кончить с его дорогой женой, и согласился, что лишний человек в наших малочисленных рядах отнюдь не будет лишним.
Возвращались на хутор мы так же, как и ехали сюда, через лес, тайными тропами, потому никаких нежелательных встреч у нас не случилось. Оба наших стража после опохмелки ожили и бдительно охраняли хутор. Капитан по-прежнему не желал спускаться с чердака, я же, памятуя его тягу к стратегическим планам, не рисковал подниматься наверх, и переговаривались мы через открытый люк.
Пока мы отсутствовали, в окрестностях хутора никаких передвижений противника замечено не было. Это было не очень хорошим знаком. Предположить, что нас оставили в покое, я не рисковал, а скрытность гайдамаков могла объясняться подготовкой к внезапному нападению. Однако, и с наступлением темноты ничего не произошло. Кругом было по-прежнему тихо и мирно.
Поход на имение я предполагал начать раньше, чем накануне, чтобы нас, как это случилось вчера, не поджимало время. После ужина мы с Ефимом устроили «военный совет». Главным вопросом было решение, каким образом нам лучше подобраться к усадьбе. Как показал предыдущий опыт, магистр выставил секреты не только на дороге, но и в лесу. Причем там они были значительно опаснее. Вчера удалось их обойти только благодаря слуху и зрению кучера. Больше так рисковать мне не хотелось.
– Может, стоит попробовать прямо пойти в имение, переодевшись крестьянами, – сказал я. – Возьмем с собой одну лошадь, навьючим на нее оружие и порох и двинем прямо по дороге?
Было заметно, что пеший способ передвижения парню не по вкусу, но возразить по существу он не сумел.
– Тогда нужно выходить сейчас, какие это крестьяне ночами бродят по дорогам, – сказал Ефим.
С этим нельзя было не согласиться, хотя я не был большими поклонником мерзнуть в засадах. Задумано – сделано, мы пошли собираться в дорогу. Мне казалось, что мы предусмотрели почти все, даже на случай встреч с заставами неприятеля узнали у хуторянина название ближайших деревень и имена их владельцев.
Попрощавшись с нашими трезвыми, бдительными товарищами, мы с Ефимом сначала прошли в лес через калитку, а потом, поблуждав по опушкам, выбрались на дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93