Нищие после падения своего предводителя начали медленно отступать, со страхом глядя на неистовую амазонку. Причем никто даже не попытался помочь ни воющему и катающемуся по земле начальнику, ни смертельно раненному в грудь товарищу, ползущему к стенам храма, видимо, за церковным прощением.
Как ни печально это прозвучит, но отец Глеб так и не показал мздолюбивый лик своим страждущим утешения прихожанам. Возможно, это и послужило поводом к продолжению военных действий на территории его прихода.
Думаю, что вначале ни трактирщик, ни его товарищи не поняли, что, собственно, здесь происходит. Как уже понятно из рассказа, один из местных мафиози полз к церкви умирать; другой катался по земле, теша жестокие сердца криками и стенаниями, и это привлекало внимание зрителей. Кроме того, обращали на себя внимание девица восточной внешности и небольшого роста в распахнутом салопе, с саблей в руке; встрепанная женщина в приличном платье, закрывающая лицо руками; упитанный мужчина с разбитой головой, пытающийся подняться на ноги.
– Поликарп Иваныч, глянь – это же твоя Марья! – вдруг закричал один из прибывших, разномастно одетый парень, типичный житель городской окраины.
Поликарп подскочил на месте как ошпаренный и с первого взгляда узнал сестрицу. У него от удивления, в самом прямом смысле, открылся рот и отвисла челюсть. Он глупо пялил на сестру глаза и глотал комки, один за другим застревающие в горле. Наконец, он смог говорить:
– Марья? Ты как? Почему? – и закричал, срываясь на визг: – Марш домой!
Марья Ивановна взяла себя в руки и вместо того, чтобы ответить брату, помогла Рогожину встать на ноги. Потом повела плечом и негромко, но веско и многозначительно представила того всей собравшейся публике:
– Это мой муж Иван Иванович, курский помещик! Я теперь, Поликарп Иванович, не в твоей, а в его воле!
Поликарп ничего не понял, помотал головой, как будто отгоняя наваждение.
– Я тебе замуж идти дозволения не давал!
– А я у тебя и не спрашивала, ты мне, чай, не батюшка!
– Марья, – теряя уверенность, произнес Поликарп, начиная понимать, что произошло. – Марья, вернись, – договорил он жалким, потухающим голосом.
– Так это и есть твой брат? – вмешался в разговор Рогожин, растеряно глядя по сторонам. Было видно, что он еще не пришел в себя и после трепки порядком растерял недавний пыл. – Иван Иванович Рогожин, – сказал он в сторону Поликарпа и отвесил тому полупоклон.
Поликарп только скрипнул зубами.
– Марья, гляди, жалеть будешь! – сказал он сестре, игнорируя Рогожина. – Мы с тобой миром не разойдемся – ты меня знаешь!
– Ты меня тоже! – ответила та, глядя на брата мрачным, убивающим взглядом. – Не стой на моем пути, Поликарп, ох, не стой!
– Татарином своим путаешь? – взвился он. – Да я его на одну руку положу – другой прихлопну, мокрое место останется!
– Вон он – хлопай! – сказала Марья Ивановна, кивая на меня.
Все люди, находящиеся в церковном дворе, как по команде, обернулись в мою сторону, Поликарп впился тяжелым взглядом и сразу узнал. Это видно было по тому, как напряглось его лицо, стали ненавидящими глаза.
– Ты, татарва! – проговорил он тихо, но с кипящей в глазах ненавистью. – На, получи!
Быстро, так что если бы я не следил за каждым его движением, то непременно опоздал бы, он сунул руку за пазуху и выхватил спрятанный под сюртуком пистолет. Два выстрела грянули почти одновременно. Однако первый был подготовленный, прицельный, а второй, торопливый, ушел в воздух, Поликарп качнулся вперед и пошел на меня с дымящимся разряженным пистолетом. Не дойдя двух шагов, споткнулся и, еще продолжая жить и ненавидеть, попытался поднять руку с бесполезным оружием.
– Будь ты проклят! – сказал он негромко, как будто по инерции. – Ты! Все ты!
Проговорив все это, он мягко осел на землю на ослабевших ногах. Он хотел еще что-то добавить, но не смог – на губах появилась кровавая пена. Поликарп последний раз посмотрел на меня затуманенным взглядом, потом на сестру и, забыв обо мне, прошептал:
– Прости, сестра, если сможешь. Бог с тобой.
– Бог простит, – равнодушно ответила Марья Ивановна, не двигаясь с места.
– Убили! – закричала, что было мочи какая-то женщина. – Люди, помогите, человека убили!
Действительно, убитых в церковной ограде было уже с излишком. Затих, так и не доползя до церковной стены, заколотый в грудь мордоворот Поликарп бился в агонии. Без помощи истекал кровью герой со шпагой. Зато новых желающих помериться со мной силами больше не объявлялось.
– Уходим! – крикнул я новобрачным – Скорее!
Однако Иван Иванович и не думал спешить, он затравлено озирался по сторонам. Потом заголосил, оппонируя к прибавляющимся зрителям:
– Это же настоящее убийство! Я совершенно ни причем! Это все она! – Рогожин для наглядности даже показал на меня пальцем – Мы венчались и никого не трогали, а эта женщина учинила разбой!
– А ну, замолчи, дурак! – неожиданно для меня, прошипела со змеиным присвистом Марья Ивановна. Муж сначала не понял, что это относится к нему, потом собрался возмутиться, но, взглянув на жену, осекся и обиженно надул губы.
Мне, впрочем, было не до их семейных разборок Того и гляди, могла заявиться полиция, и тогда мне придется объясняться. Понятно, что просто так для меня это дело кончиться не могло.
– Добирайтесь домой сами, – сказал я Марье Ивановне и прямо пошел на толпу. Зрители безмолвно расступились.
Думаю, что вид у меня был самый что ни на есть внушительный. Во всяком случае, желающих попытаться задержать меня до прибытия властей не нашлось. Я шел медленно, с обнаженной саблей, чтобы ни у кого не появилось желания устроить за мной погоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96