– удился он. – У нас в приказе лошадей не воруют!
Я только пожал плечами и не стал напоминать, что о честности наших правоохранительных органов в народе ходят легенды. К тому же Ваня успел оседлать свою кобылу и уже выезжал из конюшни.
– Все, можно ехать, – сказал я и тронул коня. Всю дорогу до Кремля мой главный конвоир непонятно зачем рассказывал, какие благородные люди служат в их приказе. Никакой причины так расхваливать и так уважаемое ведомство у него не было, тем более, что я всю дорогу молчал. Подумать у меня было о чем. Предстоящее свидание с дьяками сулило мне в лучшем случае долговременное сидение в яме, в другом, более реальном – дыбу и наказание кнутом. Сомнений в том, что был бы человек, а уголовная статья на него всегда найдется, у меня не возникало. Мне было даже не любопытно угадать, какое преступления собираются на меня повесить.
Мы подъехали к Боровицкой башне и через открытые ворота въехали на территорию цитадели. Здесь со времени правления последнего Годунова практически ничего не изменилось. Впрочем, с того времени прошло так мало времени, что разницу, если она и была, мог заметить только местный обитатель.
Я остановился возле главного входа и спешился первым. Все остальные также сошли с лошадей и стояли, ожидая, когда мы войдем внутрь. Чиновник благожелательно мне кивнул, и мы с ним вошли под гостеприимные своды следственного отделения Разбойного приказа. Я оказался снова в той самой комнате, в которой недавно лупцевал кнутом бедных государевых служащих. Как только меня здесь увидели, в присутствии наступила мертвая тишина, Однако пока было непонятно, как на меня смотрят, как на лакомый кусок или на морального урода. Добрую минуту никто ничего не говорил. Народ, так сказать, безмолвствовал.
– Здорово, орлы! Что, соскучились?! – громко поздоровался я, чтобы приказные не заподозрили меня в невежливости.
И вот после этого началось нечто! Не будь я главным участником феерии, то с огромным удовольствием посмотрел бы на такое светопреставление со стороны. Их в помещении было человек двадцать, и все одновременно захотели приложить ко мне руку. Какой там кинжал в рукаве! Против такой стремительной атаки мог помочь только хороший крупнокалиберный пулемет. Жаль только, что ничего подобного у меня с собой не было.
Главным лозунгом мероприятия был клич:
– Бей гада!
Однако, как часто бывает, излишнее рвение и инициатива становится наказуемыми. Для такого небольшого помещения чиновников здесь было слишком много, а желание каждого ударить меня так велико, что мне не доставалось и десяти процентов от положенного. А так как ударная энергия, в конечном счете, никуда не пропадала, а распределялась по векторам, то можно легко подсчитать, сколько и кому перепадало ударов.
Не доходящие до меня девяносто процентов зуботычин и пинков делились на двадцать участников экзекуции, и каждому в среднем перепадало около пяти процентов. Плюс то, что я давал сдачи, как только появлялась такая возможность в виде очередного подвернувшегося чиновничьего лица.
Конечно, не все получалось так гладко, как я описываю. Кому-то досталось больше, кому-то меньше, но среднее состояние участников драки скоро стало приближаться к критическому. Уже несколько чиновников не вставало с пола, кое-кто пытался отползти из эпицентра драки, и все меньше оставалось бойцов. И чем меньше их становилось, тем больше мне от оставшихся доставалось.
Однако драка, тем не менее, не затихала, а как-то даже разгоралась. Я еще держался на ногах, пользуясь физической подготовкой и навыками кулачных стычек. Кулаки мелькали, а я медленно отступал в угол, чтобы не открывать свой тыл и даже надеялся если не на победу, то хотя бы на боевую ничью. Однако в какой-то момент все изменилось. Видимо, к чиновникам пришло подкрепление, и их кулаки замелькали вокруг моей головы с такой частотой, что уследить за каждым было просто нереально.
Мне стало недоставать дыхания. А вместе с дыханием я начал терять темп, однако все еще пытался отмахиваться, уже понимая, что проигрываю. Но тогда, когда я уже готов был признать поражение, все начало меняться. Сильные удары до меня почти не доходили, а на слабые можно было и не обращать внимания. Я не понимал, что происходит, но удвоил усилия. Потом передо мной возник какой-то парень. Он просто внезапно вынырнул из-за чьего-то плеча. Я успел увидеть его шальные глаза, кричащий рот и размахнулся, чтобы успеть ударить по зубам, Однако что-то в нем было необычное, то, что в такой запарке рассмотреть и проанализировать было просто невозможно, но я почему-то ударил не его, а своего старого знакомого Ваську Бешеного, помощника дьяка Прозорова.
И внезапно наступила тишина. Пострадавший от последнего удара Бешеный сначала громко закричал, а потом только всхлипывал и давился тихими ругательствами.
– Что это еще за драка? – строго спросил парень, потирая покрасневшую скулу, тоже, видимо, получив хорошую плюху. – Кто устроил побоище?!
Шальной незнакомец был одет в такое богатое платье, что догадаться, кто он такой, особого ума не требовалось. Несколько секунд никто не решался ответить. Чиновники молча отступали с поля боя, заворожено глядя на «царя-батюшку». Я тоже не мог говорить, досталось мне больше всех, и на последний удар ушли все силы.
– Ну? Я кого спрашиваю? – громко спросил Лжедмитрий.
Кого он спрашивал, было непонятно, здесь было слишком много ответчиков, чтобы кто-то рискнул взять на себя смелость оправдываться перед царем. Я уже немного отдышался и открыл рот, чтобы заговорить, как из толпы подьячих уже выступал солидный господин с разбитым носом, который он бережно поддерживал рукой и, гнусавя, зачастил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92