– Ну и что? Ему и раньше звонили.
– Он-то был без сознания, и трубку взяла я, – Она замолчала. Видно было, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. Я ждал, что она скажет дальше. – Разговор я совсем не поняла, – после длинной паузы продолжила она, – но он мне не понравился.
– И о чем вы говорили?
– Не мы, говорил какой-то человек. Понимаешь, я не успела его предупредить, что Андрей не может ответить. Он сразу начал ругаться.
– Ну и что тебя заинтересовало, мало ли какие у Андрея проблемы.
– Да, я сначала и не придала значения, но вот ты сейчас сказал про милицию, откуда они все узнали, и я подумала… Понимаешь, тот, который звонил, сразу начал кричать, что Андрей завалил все дело, и он за него свою, – она замялась подбирая выражение, – свою попку подставлять не будет.
– Интересно, – только и сказал я. – И что еще он сказал?
– Что у Андрея последний шанс, и если он третий раз проколется, то ему, ну, в общем, мало не покажется.
– Так, а какие-нибудь инструкции он давал?
– Нет, я сказала, что Андрей подойти не может, что он, в общем, болен. Тогда тот сразу отключился. Это все тебе что-нибудь говорит?
– Пожалуй, – сказал я.
В это момент нас прервали, пришла улыбающаяся Валентина Ивановна и сказала, что Андрей выгнал машину из гаража, и можно ехать. Мы втроем вышли во двор. Никитична так и не появилась, так что ворота открыл сам хозяйский сынок. Я, стараясь не смотреть ему в глаза, попрощался с ним за руку и кивнул, когда он пожелал мне удачи.
Остальным помахал на прощанье рукой, сел в «фольксваген» и включил первую скорость. Когда проезжал ворота, заметил выглядывающую в окно привратницкой якобы уехавшую в Москву Никитичну. Это меня уже никак не задело. У меня были собственные планы на будущее. К вечеру подморозило, и дорожное покрытие превратилось в настоящий каток. Несмотря на зимнюю, да еще и шипованую резину приходилось быть предельно внимательным, и это отвлекло от грустных мыслей о человеческом коварстве. Согласившись со всеми инструкциями и наставлениями, я ни минуты не собирался следовать «хитроумным» планам папаши Ананьевича. То, что меня решили подставить и сделать козлом отпущения, было ясно еще после нашего утреннего разговора. Единственное, что волновало всех обитателей дачи, это чтобы ничего не случилось с их машиной. На это особенно напирали и папаша, и его, как оказалось, достойный отпрыск. По-моему, их жадность пересилила даже осторожность: они отправили меня без доверенности и документов на автомобиль, рискуя тем, что я могу попасться в руки любого инспектора ГИБДД и не выполнить всей уготовленной мне программы. В город поздним вечером по Сколковскому шоссе никто не ехал, и дорога была свободна. Только несколько раз мне навстречу попались возвращающиеся с работы на хороших машинах элитные дачники. Первое, что мне нужно было сделать, это удалить с «борта» оружие. При том букете правовых претензий, которые я вычитал в милицейском документе, поймать меня с целым арсеналом было бы верхом успеха для наших славных и бдительных правовых органов. А мне очень не хотелось делать им такой подарок. Останавливали меня только густая осенняя темень и незнание местности.
Спрятать в незнакомом ночном лесу сумку с пистолетами и «Шмайссерами» было просто, сложнее будет ее снова отыскать. Лишаться оружия я не хотел ни по какому. Стоило выбросить только пистолеты убитых охранников. Происхождение и история их была туманна, вполне возможно, что они были «паленые», с нехорошим прошлым. Однако, просто так бросать их у дороги я не хотел. Мали ли, в чьи руки они могли попасть. Я собрался остановиться у какой-то речушки и бросить их в воду, но на меня неожиданно напала странная лень и сонливость, и появился безотчетный страх выйти из теплого салона машины в темноту и холод. Решив не враждовать с интуицией, я поехал дальше, и через несколько минут нормальное состояние восстановилось.
Добравшись до кольцевой дороги, я не направился, как мне было предписано, прямиком в город, а свернул на МКАД. В Москву нужно было въезжать по оживленной трассе, где инспекторам было не до осмотра моделей и номеров легковушек. Ленинский проспект мне подходил, и я без проблем проскочил мимо поста ГИБДД, прикрываясь рейсовым автобусом. Особой нужды в такой маскировке не было, пока я ехал по Кольцевой дороге, пошел густой мокрый снег, сделавший видимость почти нулевой. Это оказалось очень кстати.
Добраться до места, где я должен был оставить машину, мне удалось сравнительно быстро. Поток автомобилей двигался из центра в спальные районы, мне навстречу, и пробок на дороге не было. Припарковавшись во дворе жилого дома в двух кварталах от условленного места, я предпринял, как говорится, ряд мер, чтобы изменить свою внешность. Особого труда это не составило. Первым делом я вывернул наизнанку куртку, что сделало ее похожей на бабью кацавейку, потом натянул до ушей найденную в багажнике вязаную лыжную шапочку и превратился в самого заурядного бомжа. В довершение образа мои щеки украшала четырехдневная щетина, которую, увидев утром свой фоторобот, я не стал сбривать из конспиративных соображений. Я выложил из сумки оружие, спрятал его под сидение и, прихватив ее с собой, отправился на условное место. Снег к этому времени усилился, так что через пять минут меня облепило с ног до головы.
«Фольксваген», если следовать указаниям старшего Кругова, мне следовало оставить на неохраняемой автостоянке возле оговоренного дома. Риск того, что меня, если там будет засада, опознают, в принципе был, но мне захотелось достоверно узнать, что задумали Андрей и его милицейский папаша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94