– Неужели он такой недоступный? – спросил я, тоже возвращаясь к реалиям нового времени.
– Почему же недоступный, просто Иван Тимофеевич человек занятой и с кем не попадя встречаться, не станет, даже если я его об этом попрошу. Для этого нужны веские основания. Вот если у вас к нему есть деловое предложение, подтвержденное, сами понимаете чем, – собеседник символически потер большой палец об указательный и средний, – тогда совсем другое дело.
В этот момент я почувствовал, что вокруг происходит что-то непонятное. Я еще пытался сосредоточиться. на разговоре:
– Предложение у меня к нему есть, только не уверен, что оно ему понравится, – начал я и не договорил. Вместо этого спросил:
– У вас есть охрана?
– У меня? – переспросил генерал, будто тут был еще кто-то третий. – У меня, – он хотел по привычке соврать, но почему-то передумал и сознался. – Есть, два сотрудника дежурят на улице. А что случилось?
– Что-то здесь не так, – сказал я, начиная понимать причину своего беспокойства. В баре мы с генералом остались вдвоем, исчезли бармен с официанткой. – Куда они делись?
– Кто? – спросил Перебатько, оборачиваясь к стойке.
– Обслуга! Быстро за мной, – крикнул я, направляясь бегом в единственную дверь, ведущую вглубь помещения.
У Александра Богдановича оказался очень хороший инстинкт самосохранения, он не потребовал никаких объяснений, вскочил так быстро, что опрокинулся стул и бросился следом. Только уже за дверями подсобки спросил, что происходит.
– Исчезла прислуга, – ответил я, прислушиваясь. – Это неспроста!
– Ну, и что! – в сердцах сказал генерал и почти плюнул с досады, но в последний момент, как человек интеллигентный, от плевка на пол удержался. – Что с того? Может, просто отошли, – повторил он уже спокойнее.
– Не знаю, у меня предчувствие, – ответил я, сам еще не в силах понять, что меня так напугало.
– Предчувствие? – скептически сказал он, и добавил что-то насмешливое, но я его не услышал. В этот момент грохнул мощный взрыв, дверь в бар сорвало с петель и подсобное помещение наполнилось дымным смрадом. Уши, само собой, заложило, в голове раздался звон, дышать стало нечем.
Я похвалил себя за то, что посмотрел заранее, где у них здесь туалет. Стараясь не надышаться гарью, бросился туда. Намочил платок и, дыша сквозь него, вернулся назад. Генерал продолжал кашлять в коридорчике. Я схватил его за руку и потащил к выходу.
В баре уже начинался пожар. Оставаться здесь, без риска отравиться горящей пластмассой, было нельзя.
– Скорее, – тащил я за собой генерала, – задохнемся!
– Нельзя выходить! – крикнул он возле самой входной двери и вырвал у меня руку. – Застрелят!
Пришлось остановиться. Местных нравов я не знал, а теоретически нас могли и, правда, пристрелить при выходе. Для меня, честно говоря, погибнуть от пули было не многим противнее химического отравления. Дышать становилось невозможно даже сквозь мокрый платок. Пришлось пойти на риск, приоткрыть наружу дверь. Воздух с улицы ворвался в помещение, и за нашими спинами сразу же все вспыхнуло. Пока еще не припекало, но лиха беда начало – это было не за горами.
– Ложитесь на пол, – крикнул я Перебатько.
Он уже перестал соображать, что происходит. Я сбил его с ног и прижал к полу, чтобы не дать выскочить наружу. Возле пола сквозняк с улицы отогнал дым, и мне удалось глубоко вздохнуть.
– Генерал, – спросил я Перебатько, – где ваша охрана?
Он посмотрел на меня мутными, бессмысленными глазами и, давясь кашлем, попросил:
– Капсула, в кармане...
В каком кармане и что за капсула, он сказать не успел, потерял сознание. Что делать дальше, выбирать не приходилось, в помещении разгорался настоящий пожар. Оставаться здесь больше было нельзя. Я высунулся наружу, ожидая самого худшего. Однако ничего не произошло. Перед баром никого не оказалось. Тогда я рискнул, и вытащил генерала на свежий воздух. Лицо его стало желтым даже в белом свете уличных фонарей. Однако он еще дышал.
«Теперь на меня еще и его повесят», – подумал я, вставая и оттаскивая неподвижное тело от входа. До места, где меня ждала в машине Даша, было метров пятьдесят, и тащить его туда на себе было далековато. Пока пожара никто не заметил, но было понятно, что до начала тревоги остались считанные минуты. Проще всего было бы оставить его на улице и удирать самому, но тогда бы я потерял единственную возможность подобраться к Моргунову. Да и не известно, чем бы для генерала все это кончилось.
Я совсем было, собрался попробовать поднять его тело и донести до машины, как с трудом перевалившись через бордюрный камень дороги, к нам подъехала Даша. Она выскочила из салона и помогла мне поставить Перебатько на ноги. Тот уже начал приходить в себя, но еще обвисал в руках как кукла.
– Быстрее, – взмолилась девушка, – здесь сейчас было такое!
Меня можно было и не подгонять. Мы легко втолкнули сухощавого генерала на заднее сидение, Даша захлопнула дверцу, а я тем временем обежал машину и сел на правое, переднее сидение.
Пластмассовая капелька шустро рванула с места и выехала на дорогу.
– Там сейчас была такая стрельба! – сказала девушка, ловко протискиваясь между машинами. – А что это с ним?
– Дымом отравился, – предположил я, оглядываясь на лежащего на заднем сидении пассажира. – Нас в баре чуть не взорвали.
– Я слышала взрыв, – подтвердила Даша, – только не поняла откуда. Представляешь, когда рвануло, к вашему бару побежали два человека, а их застрелили.
– Наверное, его охрана, – кивнул я на Перебатько.
– Нет, на охранников они непохожи, оба в масках и с автоматами. Когда они упали, из большой черной машины выскочили еще двое, похоже, они, наверное, и были охранниками, и кинулись к тем, что упали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93