– Как нехорошо получилось... А как же теперь быть с вами и с Эдиком?
Чужие проблемы, как известно, решать проще всего. Как говорится, «чужую беду – рукой разведу», потому я ответил ничтоже сумняшеся:
– Эдика с почетом похороните, он у вас садист и извращенец, а обо мне забудете.
По-хорошему, похоронить нужно было всю их компанию, но тогда возникал вопрос, кто вместо них будет бороться с возрастающим процентом преступности?
– Куда мы едем? – спросил я Дашу, лихо гнавшую свою маленькую машинку по кургузым улочкам исторического центра города.
– К нам, – ответила она. – Ты в зеркале себя видел?
– Не видел, но представляю, как выгляжу, – ответил я, машинально трогая распухшее лицо и разбитые губы. К сожалению, мое экстрасенсорное самолечение не так эффективно, чтобы в один день сводить синяки и ссадины.
– Тогда вам, господин следователь, придется завязать глаза, – сказал я. – Простите за доставленные неудобства.
Не знаю, с пониманием ли отнёсся Лева к моему предложению, но покорился безропотно. Для надёжности я ещё надвинул ему на глаза шапку. Дальше мы ехали молча. Теперь в темноте и неизвестности ему было о чем подумать.
Я не представлял, чем для меня может кончиться встреча с генералом Перебатько, но пока он была единственной возможность приблизиться к черному магистру. С генералом я рассчитывал найти общий язык на почве его естественно нелюбви к конкурентам. С «Зет» меня не связывали никакие обязательства, и можно было попытаться разыграть эту карту.
– А что за садист Эдик, которого нужно хоронить? – после долгого молчания спросила Даша.
– Один из их троицы, – кивнул я на блондина, – помнишь, такой симпатичный парень.
– Он умер? – удивилась девушка. – Жаль, у него были очень красивые глаза.
– Сволочь он, туда ему и дорога, – неожиданно подал голос Лева. – Стукач и интриган! Его у нас в управлении все ненавидят. Ненавидели, – поправился он. – Он любимчик шефа, и все время под меня копал. Вот шеф теперь взбесится! – почти с удовольствием сказал он.
Мне не было никакого дела до их разборок, и я не поддержал разговор. Тем более, что сейчас впервые появилась возможность увидеть центр города. Я с любопытством смотрел в окно и удивлялся, как мало изменилась Москва. Конечно, появились новые здания. У новостроек поменялась архитектура, были по-другому оформлены улицы, но почти все осталось, таким же, как прежде. У меня даже возникло чувство, что я просто еду по местам, где не был несколько лет, а город все тот же прежний.
Даша умело вела машину, объезжая дорожные пробки боковыми улочками и проходными дворами. Автомобильчик у нее был крохотный, но юркий и легко протискивался в узкие щели. Мы с Левой не разговаривали, он откинулся на спинку сидения и думал о своем.
Жила Даша с матерью и сестрой в самом центре в дедушкиной квартире. Как их семья сумела сохранить престижное жилье, она не рассказывала, но думаю, это было не просто. Въехали во двор не с улицы, а миновав какие-то задворки, такие же убогие, как пятьдесят лет назад. Она подогнала машину почти к самому подъезду.
Меня заботил вопрос, как незаметно переправить заложника из машины в дом. Время было светлое, четыре часа по полудни и такому криминальному действию могло оказаться много свидетелей. Любого зеваку заинтересует сцена, когда в подъезд ведут человека с завязанными глазами. Что за этим могло последовать, понятно без объяснений. Однако Дашу это обстоятельство ничуть не беспокоило.
– Как мы его поведем? – спросил я, когда она вышла и открыла нашу дверцу. – Соседи могут увидеть...
– Ну, и что? Сейчас люди не вмешиваются в чужие дела, – ответила она, помогая Леве выбраться из тесного салона. – Осторожнее, здесь ступеньки, – добавила она, поддерживая его под руку.
Следователь шел безропотно, даже не пытался оказать сопротивление. Мы чинно вошли в подъезд. Здесь было на удивление чисто, даже стояли цветы в горшках, и работал лифт. Не обмолвившись ни словом, мы поднялись на седьмой этаж. Даша прислонила ладонь к специальной панели и дверь открылась. Мы вошли в просторную прихожую, обставленную в стиле конца двадцатого века, и я словно вернулся в свое время.
– Проходите в комнату, – пригласила девушка, – мама и сестра еще на работе.
– Сначала задерни в комнате шторы, – из предосторожности попросил я, после чего снял со следователя повязку.
Он с любопытством осмотрелся, причем держал себя довольно спокойно, видимо уже решил, что теперь его жизни ничего не угрожает.
– Входите, – крикнула из комнаты Даша.
Мы оба разделись и пошли на ее голос. Здесь, как и в прихожей, все было выдержано в стиле ушедшей эпохи. Я посмотрел на стены и понял, что «лопухнулся». На них во всех ракурсах и видах красовался великий дедушка. Получалось, что как только Лева его узнает, найти Дашину квартиру не составит никакого труда. Вышло, что я зря завязывал ему глаза и играл в конспирацию. Однако следователь безо всякого интереса осмотрел всю эту «настенную агитацию», на «дедушку» никак не отреагировал и сразу же опустился в кресло.
– Чай, кофе? – как в старые, добрые времена, спросила хозяйка.
Заложник подумал и попросил кофе. У меня появилось чувство, что он здесь чувствует себя едва ли не гостем. Пришлось добавить в мед ложку дегтя:
– Тебе придется поменять одежду, – сказал я, – вдруг на тебе есть радиомаяки. Даша у вас есть, во что переодеться?
– Что, значит, поменять! – взвился следователь. – Я что...
– Ох, не зарывайся, – тихо сказал я. – Учти, я с тобой еще ничего не решил!
Лева обиделся и сдулся как проколотый шарик. Он недовольно фыркнул, отвернулся от меня в сторону и сел, закинув ногу на ногу, нервно покачивая носком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93