Записать все это было не на чем, потому я старался по возможности запомнить хотя бы основные составляющие состояния своей юной подруги.
Когда управляющий перешел на несущественные мелочи, вроде домотканого холста, прервав его отчет о проделанной работе, я спросил в лоб:
– А за сколько вы продали саму девушку?
– За золотой червонец, – по инерции ответил он, понял, что проговорился и замолчал.
– Кому?
Иван Никанорович вновь умоляюще воззрился на меня и прикусил губу.
– Не скажешь?
– Нет, лучше сразу убей. Я же тебе говорил, это такие люди, узнают, что растрепал, ни мне, ни тебе не сносить головы.
– А твоя Верка их знает? – задал я очень важный в этой ситуации вопрос.
– Знает, – однозначно ответил он. – А больше ничего не скажу, хочешь вешать, вешай.
Пока я думал, что с ним делать дальше, вернулся Ваня.
– Нет у хозяев лестницы, – сообщил он, – послали мальчишку к соседям.
– Ладно, с повешеньем мы погодим. Пусть пока лежит под лавкой, а ты его будешь стеречь. Попытается бежать, руби голову с плеч.
– Как это под лавкой, а как же мы? – недовольно спросил рында.
– Что вы?
– Ну, мы с Аксиньей...
– Потерпите, а если очень приспичит, то он вам помехой не будет.
Парень недовольно шмыгнул носом:
– Может, сразу его повесим? Если так, я и без лестницы заберусь. Велико дело веревку привязать!
– Я л-лучше под лавкой, я н-не убегу! – вмешался в разговор Иван Никанорович.
– Вот видишь, – насмешливо сказал я, – он еще вам с Аксиньей из под лавки советом поможет!
– Я помогу, – не понимая, о чем идет речь, пообещал тот.
– И долго его стеречь?
– Столько, сколько нужно. Ты, парень, уже совсем обленился! – прервал я глупый спор. – Я уезжаю, так что лезь на свое место под нары, – указал я управляющему его узилище.
Как тому ни не хотелось оставаться под охраной кровожадного рынды, ослушаться Иван Никанорович не решился и, кряхтя, полез под лавку.
– Смотри, чтобы не сбежал! – предупредил я Ваню. – Упустишь, с самого шкуру спущу!
– Вот еще, упущу, скажешь такое, – пробурчал он, придерживая мне стремя.
Однако мне было уже не до него. За оставшийся День предстояло совершить еще пару подвигов, и нельзя было расслабляться.
Первым делом я посетил кабак, в котором можно было встретить кого-нибудь из холопов Прохоровой. Там на тот момент никого из знакомых не оказалось и пришлось ждать у моря погоды. К счастью пути, по которым судьба влечет людей, поддаются прогнозу. Потому и ожидание оказалось не долгим. Не успел я расположиться за общим столом с кружкой фруктового меда, как в заведение явился мой давний знакомый Митя.
Увидев меня, он так обрадовался, что в прямом смысле просиял от удовольствия. Я еще помнил, что он выкинул, когда ходил за крепкой водкой для фокуса, и на его радостный возглас ответил холодным кивком головы.
– Обижаешься? – спросил Митя, без разрешения усаживаясь рядом со мной. – Напрасно, если б ты только знал, сколько я за тебя мук претерпел!
– Знаю, выпил всю мою водку и свалился с лестницы!
Митя посмотрел на меня с таким красноречивым упреком, что другой на моем месте непременно испытал бы, как минимум, укор совести, но я нынче с самого утра был груб и бесчеловечен, потому никак на его взгляд не отреагировал.
Тогда мой бывший друг с большим интересом заглянул в кружку, оценил ее объем, облизнулся и тонко намекнул:
– Был бы жив мой тятя, я бы для тебя ничего не пожалел. Ты же сам знаешь, какой он был человек!
Я уже был сыт и Митей, и его мифическим папой, потому ничего не сказал, просто отодвинул от него подальше вожделенный сосуд. Тогда он решил подобраться ко мне с другого бока, не в прямом смысле, пересев ближе к кружке, а метафизически.
– Знал бы ты, как они меня пытали, чуть на дыбу не подняли, а я про тебя ни слова не сказал! – сообщил он. И хотя я отвернулся и его не слушал, продолжил. – Пусть меня под кнут поставят, с живого шкуру спустят, я друга никогда не предам! А помнишь, как мы с тобой в тот раз погуляли, ты до конца допивать будешь? – без паузы продолжал он поддираться к моей кружке. – Там на дне осадок, чем выливать, отдай мне.
– Хочешь выпить? – спросил я, допивая мед.
– И ты еще спрашиваешь? – воскликнул страдалец, от нетерпения начиная теснить меня на скамье.
– Сбегай за Фомой, – тогда, может, и оставлю пару глотков.
– За Фомой? За нашим Фомой? Да на что он тебе сдался? Вот уж нашел, кого привечать! Поверь мне, совсем пустой человек. Да, ты мне только скажи, да я для тебя, ну что ты хочешь! Могу, если скажешь, хоть за водкой сбегать!
– Пока сходи, позови Фому, а там видно будет.
– Так я одна нога здесь, другая там! – вскочил с места Митя. – А может, ну его к ляду, Фому-то, зачем он нам с тобой сдался, я лучше за водкой?
Пришлось показать ему кулак, после чего он мгновенно исчез. Пока Митя выполнял поручение, я наблюдал местные нравы. В медовый кабак чаще ходили люди степенные, способные оценить то, что пьют. До конца XVII века мед был лучшим русским напитком. Все иностранцы, жившие в Московии, единогласно хвалили его достоинства. Медовые напитки были двух сортов, различавшихся по способу приготовления: вареные и ставленые. Названия они получали по разным приправам, основные сорта назывались так: «Простой», «Пресный», «Белый», «Красный», «Обарный», «Боярский» и «Ягодный».
Главные составные вареных медов были сам пчелиный мед, разведенный в воде, и хмель. Их вместе варили, пока не выкипала половина раствора, потом процеживали, охлаждали и бросали для закисания кусок ржаного хлеба, натертый патокой и дрожжами. После чего давали жидкости забродить и сливали в бочки, где он настаивался до готовности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95