Сегодня мне просто везло с потусторонними силами, утром приняли за архангела, а вчера, оказывается, посчитали бесом.
Чтобы не нарушать традицию и продолжать выглядеть ангелом, я заехал в торговые ряды и купил Прасковье новый красный сарафан и красные же сапожки. Ночью выяснилось, что поступил я очень правильно. Прасковья своими ответными действиями подтвердила, что ничего так не обостряет женские чувства, как новые наряды и украшения.

Глава 16

Утром следующего дня нас опять навестил Иван Владимирович. Мы еще лежали в постели, отдыхая после бессонной ночи. Подьячий дождался, когда я встану и приведу себя в порядок, после чего рассказал о необычном поведении вдовы. Глебова весь прошлый день провела в слободской церкви, стояла на коленях и кричала, что ей было явление архангела Гавриила, каялась во всех смертных грехах, просила прощения не только у священников и соседей, но и у своих холопов. Потом объявила, что уходит в монастырь. Умный подьячий правильно связал мое посещение вдовы с ее духовным перерождением и пришел за объяснениями.
Сначала я хотел рассказать ему, все как есть, но по здравому размышлению решил, что молва рано или поздно дойдет до раскаявшейся грешницы, и земные причины ее просветления снизят пафос случившегося. Пришлось самому делать удивленные глаза и предположить, что всему причиной чудо. Подьячий не поверил ни одному моему слову, однако вслух усомниться не решился, а за благотворное влияние на сволочную соседку поблагодарил.
Оставив на его попечение Прасковью, я спешно поехал узнавать новости о замоскворецком управляющем. В нашей первой резиденции Ваня с Аксиньей ждали моего приезда во дворе возле избы. Вид у них был таинственный, так что уже издалека стало понятно, у них что-то случилось.
– Привезли управляющего? – спросил я, спешиваясь.
– А ты откуда знаешь? – разочаровано произнес рында, собиравшийся похвастаться сенсацией.
– По вашему виду, если бы ничего не случилось, вы бы до сих пор валялись в постели.
– Очень надо, – независимо повел плечом парнишка и добавил, – эти там ждут.
– Давно приехали?
– Под утро, они его на телеге привезли и нас к Аксиньей сразу из избы выгнали.
– Ладно, погуляйте еще немного и смотрите, чтобы к нам никто не входил.
Я передал Ване повод и пошел в избу. Там собрался весь давешний квартет. Киллеры сидели за столом, а завернутое в рогожу тело лежало у них под ногами.
– Долго тебя ждать приходится, – недовольно сказал «парламентер». – Принимай заказ, все выполнили, как обещали! Привезли живого и здорового. Давай расчет!
– Сначала посмотрю товар, а за деньгами дело не станет, – сказал я, – положите его на лавку и распакуйте.
Тело небрежно подняли с пола и бросили туда, куда я указал. Из-под рогожи послышалось мычание. Бандиты быстро сняли упаковочный материал и предъявили самого, что ни есть управляющего Ивана Никаноровича. Бедолага был так напуган, что лежал с зажмуренными глазами и не подавал признаков жизни.
– Он? – коротко спросил «парламентер».
– Он, – подтвердил я и протянул ему приготовленные деньги.
Такой быстрый расчет бандитам понравился, однако они не забыли по очереди проверить талеры на подлинность.
– Все в порядке? – спросил я.
– Если еще будет работа, ты только свистни, – ответил за всех здоровяк, – всегда поможем.
На этом наши деловые отношения оказались завершенными, бандиты один за другим вышли из избы, и я остался с управляющим. Тот продолжал лежать с зажмуренными глазами.
– Здравствуй, Иван Никанорович, – поздоровался я со старым знакомым, – милости просим к нам в гости. Да ты не бойся, открой глазки, разбойники уже ушли.
Говорил я ласково, и пленник опасливо приоткрыл один глаз. Меня он не узнал, только понял, что это какой-то другой человек, не причастный к похищению.
– Добрый человек, – умоляюще заговорил он, – развяжи меня Христа ради, сил нет терпеть.
– Как же тебя развязывать, когда ты не связан? – удивился я.
– Не связан? – повторил он, поднимая к лицу руки. – А эти где?
– Ушли, – ответил я. – Ты теперь у меня в гостях.
– Господь тебя наградит за доброту! – воскликнул он, садясь на лавке. – От лютой смерти христианскую душу спас!
– Пока еще не спас, – остановил я поток незаслуженной благодарности. – Спасать душу придется тебе самому.
Намека он не понял, засуетился, собираясь уходить. Меня же решил взять в провожатые:
– Поможешь мне домой добраться? Я тебя за то награжу!
– Что-то ты, Иван Никанорович, совсем плохой стал. Ты что думаешь, тебя сюда затем привезли, чтобы сразу домой отпустить?
– А что разве нет? – наивно спросил он.
– Конечно, нет, я тебя сюда к себе вытребовал, чтобы ты мне всю правду о себе рассказал.
Управляющий так удивился, что оторопело уставился на меня, уже совсем не понимая, что с ним происходит, и что от него хотят.
– Правду, какую правду?
– Например, как ты купеческую дочь Прасковью плохим людям продал, а ее наследную казну украл.
– Прасковью? – повторил он. – Какую еще Прасковью? Ты сам-то кто будешь?
– А ты внимательно посмотри, может быть, и узнаешь!
Только теперь у него хватило ума присмотреться. Он вздрогнул и начал отползать по лавке.
– Вот видишь, узнал! – похвалил я.
– Ты тот, который в трубу улетел? – пролепетал он.
– Тот самый, сперва, видишь, улетел, а теперь за твоей душой вернулся.
– Ш-шутишь? – пролепетал управляющий и побледнел так, будто собирался упасть в обморок.
– Какие тут шутки, ты девушку в рабство продал, а теперь даже вспомнить ее не можешь, значит, уже несколько душ погубил, что и не сосчитать! Выходит, пора тебе и со своей расстаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95