– Данте? – оторвавшись от бокала с пивом, спросил один из сидящих, – то есть, тьфу, перепутал – Гомер?
– Нет, не Гомер, – ответил пират. – Это Вергилий.
– Понял, – кивнул спрашивающий. – Небось, кандидат филологических наук? А из Гомера – можешь?
– Не угадали – не кандидат, – поднимая руки, произнес пират. – Касательно Гомера – я в курсе. Клип такой:

"Ему повинуясь, сосновую мачту
Подняли разом они и, глубоко в гнездо Погрузивши,
В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;
Белый потом привязали ремнями плетеными парус;
Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волны
Звучно под килем потекшего в них корабля зашумели…"

– Ясно, – оторвался от пива собеседник. – Одиссей, небось, поплыл?
– Телемах, его сын, – пояснил пират.
– А-а, Телемах, – протянул сидящий. – Ничего, так тоже можно. Ну, а сам зачем – пиратом? Бизнес такой?
В руках пирата появилась колода карт. Пружинисто изогнув руки, он направил карточную струю из одной кисти в другую, и когда трещящий поток оборвался, проговорил:
– Карточные манипуляции. А костюм – согласно профилю заведения. Дело происходило в центре Москвы. Точнее – в ресторане «Пират», расположенном на Пушкинской площади, слева от киноконцертного зала «Пушкинский» (бывший кинотеатр «Россия»). Фокусника, одетого морским разбойником, звали Дмитрием Легоньковым, однако у своих друзей он проходил как Димсон – за большую начитанность и солидность поведения.
– Но ведь пираты – это разбойники и грабители! – прозвучал женский голос из-за стола. И девушка, сидящая рядом со спрашивавшим парнем, наклонилась, чтобы лучше видеть лицо фокусника. Димсон улыбнулся:
– Разбойники и грабители – да, но это где-то и когда-то – там, он неопределенно махнул рукой. – Здесь же – романтика и развлечения. Кстати в VI веке до нашей эры существовал закон Солона, знаменитого греческого мудреца – моряки, торговцы и пираты уравнивались в правах, поскольку грабить соседей тогда отчего-то не считалось зазорным. В смысле – коси любого, если на благо отечества.
– Пираты воровали женщин! – взвизгнула девушка.
– Вам, я думаю, это не угрожает, – галантно склонился Димсон. – Заметьте, что в 530 году до нашей эры в Греции работала первая в истории женщина-пират – ее звали Сфинкс. Она оборудовала свое мощное заведение на горе близ города Анфедон, где море засыпано скалами, но совсем рядом проходил товарняк – груженые корабли шли из Афин в Македонию и обратно. Ее быки облегчали купцам поклажу как раз на полпути.
– Ладно, переходи к фокусам, – прервал Димсона еще один сидящий. – Телка-пират, во как, в Греции все есть… Оборзела античность.
Димсон вытащил бухту каната небольшой толщины.
– Я буду втирать вам очки со связанными кистями, что для меня, естественно, затрудняет, – произнес он, разворачивая канат. – Дама желает гениально обвязать мои руки? Пли-из.
– Пока дама вяжет, я изложу, как игральные карты дотолкались до Америки, – объявил Димсон присутствующим. – Их доставила Колумб-экспедишн, открыв Америку, они закинули в нее карты, которые теперь там цветут…
… В исторических хрониках упоминается о том, что когда корабли Колумба в 1492 году, приблизившись к неизвестной земле, попали в сильный шторм, то суеверные моряки, чтобы не накликать на себя еще больших неприятностей, выбросили игральные карты за борт. Гарсиласо де ла Вега в своей книге «История Флориды», изданной в 1723 году в Мадриде, сообщает продолжение этой истории – он пишет, что моряки Колумба, оказавшись на твердой земле, быстро позабыли о морских неприятностях и стали испытывать тоску по привычной азартной игре, в результате чего сами сделали карты для себя, и местные индейцы очень удивлялись, глядя на странное занятие прибывших людей. Но, как уточняет де ла Вега, по-настоящему американские аборигены познакомились с карточными играми только в 1534 году, когда участники очередного испанского вояжа привезли с собой из Старого Света кожаные карты…
– … Вот и все, отлично! – воскликнул связанный Димсон. – Я беру колоду, разворачиваю ее в веер – достаньте любую карту, запомните ее и вложите назад…
После чего развернулось стандартное карточное действо. В финале которого Димсон вручил колоду зрителям, те разложили ее, как смогли, на столе – выбранная карта оказалась перевернутой. Аудитория, не слишком-то компетентная в фокусных нюансах, полагала, что Димсон сильно усложнил себе жизнь, допустив наложение пут. На самом деле все обстояло иначе – обернутые вокруг рук канаты не мешали, а помогали волшебнику: неловкие движения чародея аудитория вовсе не воспринимала как трюковые, а расценивала в качестве естественных, обусловленных трудным положением, в котором оказался престидижитатор. К тому же объемная масса канатов, окутывавшая предплечья Димсона, великолепно маскировала все манипуляции с колодой. «Мой коддершток» – отзывался Димсон о канатных «манжетах», уподобляя их устройству для удобного управления парусным судном, известного с античных времен.
Способ переворота карт Димсон заимствовал из книги Джина Хагарда и Фредерика Брайе «Королевский путь в карточные фокусы», и хотя прием, рекомендованный признанными знатоками карточных трюков, лично мне кажется несколько неуклюжим, Димсон выполнял его мастерски, проводя карточной колодой вдоль любой части своего пиратского наряда. Вот он, метод Хагарда и Брайе:
1. Фокусник кладет колоду карт лицом на левую ладонь так, что левый большой палец, находящийся со стороны левого длинного ребра, накрывает колоду поперек с ее краповой стороны, а остальные левые пальцы располагаются со стороны другого длинного ребра колоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100