– В них есть… жизненная сила, – заметила Аурелион.
– Все потому, что они мало живут. Зачем ты сказала человеку, что он не тронут порчей?
– Он боялся, что носит в себе семя Хаоса, но ведь это не так.
– А зачем ему говорить? Это не наше дело.
Она пожала плечами.
– Он вправе знать. Ты сможешь воспрепятствовать врагу обнаружить тело полководца сил Хаоса?
– Может, да, а может, и нет. Люди нам помогут, но будет ли этого достаточно? Не знаю. Люди не должны узнать, что именно эльфы обязаны были охранять это самое тело. Что бы ни случилось, никто не должен узнать, что наши стражи не справились.
Аурелион встретилась с ним взглядом. Она все поняла, и его слова опечалили ее. Если тайна откроется, тогда может стать известно и то, что стражи благословенного Ультуана тоже вот-вот падут. Надо было, чтобы Теклис вернулся в Ультуан, но он твердо решил помочь людям. Ей оставалось отправиться в имперский город Альтдорф и помочь ему основать Магические Коллегии, работая изо всех сил, чтобы Теклис смог вернуться домой как можно раньше.
– Я пойду, кузен. Завтра утром я уезжаю к лорду Теклису. Спи спокойно.
Аурелион приподнялась на цыпочки и чуть коснулась поцелуем щеки принца, прежде чем удалиться.
Принц остался один. Он живет на земле уже восемь веков – и вот теперь приходится ввязываться в войну союзником этих варваров. Ему не хотелось выступать на стороне людей.
«Предоставим их самим себе», – говорил он и слышал в ответ: «Их судьба – это наша судьба».
Ему хотелось надеяться, что это не так, ведь род людской способен сгинуть довольно быстро – десять лет, сто, может, триста – и все. Пустота и забвение.
И все же он никому не позволил бы утверждать, что один из благородных принцев Кейлдора забыл о своем долге. Сам король Феникс объявил, что эльфы помогут людям, и принц Каланос приложит к этому все силы.
Подняв голову к темным небесам, он издал резкий вибрирующий свист, разнесшийся далеко по воздуху. Через несколько минут показалась огромная змеящаяся тень. Сегодня ночью он полетит по небу.

Когда маршал и капитан вернулись в лагерь, оказалось, что их ждет гонец. Двое прошли в маршальский шатер. Стефан беспокойно ждал, пока рыцарь развернет перед ними на столе запечатанные воском листы пергамента. Прошло несколько минут, пока маршал читал донесение, нетерпеливо перелистывая его. Наконец Тренкенхофф тихо выругался.
– Что такое, сэр?
Маршал молча протянул ему лист пергамента. Стефан медленно прочел документ, потом просмотрел его еще раз, поднял глаза и вспыхнул.
– Трусливый пес!
– Граф Грубер отступил, – сердито сказал маршал. – Он увел армию от Срединных гор «ввиду растущей угрозы на севере и опасаясь эпидемии, распространяющейся по северному Остланду» и ушел в Остермарк. Какого черта? Он оставил открытый коридор вдоль Срединных гор до самого сердца Империи! Если армия, о которой говорил эльф, движется на юг, ее ничто не остановит! – бушевал он. – Армия пройдет в центр Империи, не встретив ни малейшего сопротивления!
– Я не могу присоединиться к эльфам и покинуть Империю, Рейксмаршал. Это было бы глупостью, – сказал фон Кессель.
– Нет, вам придется отправиться. В подобных вещах мы всегда доверяли эльфам. Они мудры, Стефан, и мы не можем игнорировать их Совет. Нет, мне нужно немедленно уезжать. Ублюдок! Я поскачу во весь опор, возьму под командование его армию и сам поведу ее обратно на север, чтобы дать отпор врагу.
– Он этого так не оставит, – предупредил Стефан.
– Да наплевать. Если он будет сопротивляться, его в цепях приведут в Нулн пред очи Императора. Еще не хватало, чтобы после нашей победы на севере Империя пала по милости этого жирного труса-вырожденца. Я не допущу, чтобы вновь началась гражданская война. Так что, присоединяйся к эльфам, а я отправлюсь на юго-восток.

Стефан вошел в палатку уже перед рассветом. Он провел ночь в приготовлениях к плаванию Сигмар знает куда и устал как собака. Маршал уже давно покинул лагерь, забрав с собой половину Рейкландгарда и оставив другую часть элитного полка под командованием капитана фон Дитера в распоряжении Стефана.
Еле волоча ноги, фон Кессель уже был готов упасть на тюфяк в полном облачении, когда вдруг заметил на стуле скрепленное печатью письмо. Он нахмурился и негнущимися пальцами вскрыл его, затем быстро прочел раз, другой, чтобы убедиться, что все верно понял. Так и не присев, он подался к выходу и вызвал стража.
– Приведи Альбрехта.
Сержант прибыл в плохо освещенную палатку и осторожно раздвинул завесы.
– Сэр?
– Входи, – донесся из темноты напряженный голос Стефана.
Наконец сержант разглядел, что Стефан сидит на стуле прямо перед ним с письмом в руках, а на столе стоит початая бутылка. Вот черт. Он уже видел Стефана пьяным, но чтобы прямо в походе… Капитан знал, что в нетрезвом виде становится мрачным и не вполне управляемым, но именно поэтому ему хватало ума пить в одиночестве.
– Что случилось?
– Я только что получил письмо из Остермарка. Сигмар знает, как долго оно шло.
Он говорил сквозь сжатые зубы, но вполне ясно, не запинаясь. Хорошо, подумал Альбрехт. Уж лучше злой, чем пьяный.
– Да? И как обстоят дела на родине?
– Плохо. Эпидемия охватила весь север. Вымерли тысячи людей, целые деревни и города. Большие города закрыли ворота, чтобы никто не мог войти, и еще тысячи людей замерзли прямо там, тщетно ожидая помощи.
– Да, очень скверно.
– Очень скверно, – повторил Стефан. И тут его голос стал неожиданно жестким – сержант даже вздрогнул. – Наш народ страдает, но теперь я знаю, что в этом виновен один человек!
– Что? О чем вы говорите, капитан?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73