Она прекратила и, возможно, забыла, потому что Седовласая свято верила в Правду Королевы, но свет в ее глазах как будто прикрылся шторками. Ее стихи, посвященные этой смерти, были полны образов кровоточащих ран. Эти поэмы, насколько мне известно, не были записаны.– ТЫ И ЭТО ПОМНИШЬ?– Конечно, я помню это, небесный путешественник, потому что тогда Линни впервые пришла ко мне.– ПРИШЛА К ТЕБЕ?– Чтобы я приласкал ее, хотя я этого не ожидал. Плакальщица Королевы была Неприкасаема. Она давала клятву безбрачия и слез. В тот вечер я долго справлял траур, не столько по старой Плакальщице, сколько по своим утраченным надеждам на Линни, а потом со злостью кинулся на свои подушки. И когда меня призвали к Королеве – она всегда была ненасытна в периоды оплакиваний – я выполнил ритуал посева с такими толчками и стонами, что чуть не поранил нас обоих, к ее удовольствию и к моему непреходящему стыду. Итак, я пробыл у Королевы долгое время, потому что, хотя до меня были призваны другие принцы, я был в тот год фаворитом, и меня призывали чаще других. Я ходил туда каждую ночь, иногда два раза за ночь и возвращался в свои комнаты измученный, но без облегчения, покрытый собственным потом и пахнущий духами Королевы. Королевы, как я уже говорил, не потеют, но их прикосновение оставляет мужчине запах, который не сразу удается смыть в ванне.Это было на десятый день после смерти старого Мастера, и когда я вошел в свои апартаменты, Линни ходила взад-вперед вдоль стены с виолами. Мар-Кешан умолял ее уйти. Они были так поглощены спором, что не услышали, как я вошел.– Его может не быть еще много часов, – говорил Мар-Кешан. – Королева держит его до тех пор, пока не утомит его, или не утомится сама, как когда.– Я должна поговорить с ним, – настаивала Линни. – Мар, пожалуйста, я должна.– Его здесь нет.– Я здесь.Они одновременно обернулись ко мне и с легким вскриком раненой птицы Линни метнулась ко мне и упала в мои объятия.Мар-Кешан быстро отдал поклон и исчез прежде, чем я сумел увидеть выражение его лица.Я взял ее лицо в ладони и повернул к себе.– Я здесь, – повторил я, в этот раз мягко, как прикосновение.– И…– И все. Мы просидели и проговорили всю ночь. Я был слишком утомлен для чего-то еще, а у нее, в конце концов, были свои клятвы. Время от времени мы ложились на мои подушки, и мои пальцы нежно гладили ее лицо, ее губы, пока она говорила, но что-нибудь другое…– Я ЗНАЛ ЭТО.– Ты догадался.– ДУМАЙ, КАК ХОЧЕШЬ.– Она приходила ко мне еще раз. Много позже.– МНОГО ПОЗЖЕ?– Много позже того, как истекли мои пять лет посевов и я не мог бы засеять ее, даже если бы очень хотел. Мы пролежали вместе всю ночь в объятиях друг друга, потому что это была ночь, когда умер Мар-Кешан. Тогда между друзьями уже не имело значения, что в прошлом были предательства.– ТЫ ГОВОРИЛ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВ НЕ БЫЛО.– И то, что говорит Король, – правда. Но предательство было – и не было. Дай-ка я расскажу тебе о втором, а ты сам решишь.Это было спустя год после того, как прибыл ваш первый небесный корабль. Он спустился, как ты знаешь, как раз около Эль-Лалдома. Вышла жрица с крестом и шаром, окруженная своими лучницами, и объявила, что это было предсказано старым пророчеством.Королева, которая наблюдала за этим из Башни с Выступами, прислала спросить: «Каким пророчеством?»Был прислан ответ: «Тем, что было сделано в Десятом Матриархате, в нем говорилось, что разверзнется небо и исторгнет чудо».Королева поговорила с К'аррадемосом, и он смутно вспомнил такое предупреждение. Д'оремос напомнил им обоим, что это пророчество сбылось в Двенадцатом Матриархате, когда случился короткий дождь из твердых камней. Тогда Королева обдумала тот и другой ответ и сама спустилась из башни в долину.За ней тащилась горстка молодых принцев. Я был рядом с ней, так как в то время был ее фаворитом. Она протиснулась мимо лучниц и мы с ней – остальные принцы предусмотрительно остались позади лучниц – оказались лицом к лицу со жрицей.– Что ты читаешь в шаре, сестра? – спросила Королева.Жрица покачала головой.– Свет погас, моя Королева. – Там нечего читать, тень этой большой движущейся башни затмевает слабый свет шара.Королева заглянула в шар и увидела, что это правда.– Позволь мне пойти и спросить, что живет внутри этой вещи, – сказал я, думая, что если я умру за Королеву, то Линни, по крайней мере, будет меня оплакивать.– Иди, – сказала она, немного поспешнее, чем я ожидал.Я оглянулся и посмотрел на других принцев. Т'арремос откровенно ухмылялся. Тогда я распрямил плечи, подошел к большой серебряной башне и постучал по ее боку. Она отозвалась странным эхом, пустым звуком, по которому я понял, что это не сплошной монолит. А затем в боку открылась дверца, вывалилась и раскрылась серебряная лесенка, и по ней спустился первый из вас, небесных путешественников.Я расскажу тебе, каким мы увидели его: высокий, непреклонный, с большим шаром на голове, который он потом снял, но мы сначала думали, что это и есть его голова.Мы изумлялись его серебристой одежде, которая не менялась и не шевелилась под ветром.Потом он снял шлем, в котором отразились наши собственные изображения, и перед нами предстало лицо, которое показалось почти пародией на наши собственные. Он поднял руку в знак, который, как мы потом поняли, означал мир. Потом он улыбнулся, широкой, как у умирающего, гримасой.– Я не враг, – сказал он, выговаривая наши слова хриплым голосом, но все же понятно.– С чего бы тебе им быть? – спросила Королева.Затем корабль исторг еще семь таких же, как первый, а последним был ты, Человек Без Слез.– КАКИМ Я ТЕБЕ ПОКАЗАЛСЯ?– Таким же, как сейчас, А'рон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50