Вот ключи от квартиры. Но если бы вы разрешили позвонить...
- Татьяне Вениаминовне?
Удивительно, как он читал мысли. Я молча кивнул.
- Разумеется, позвоните. Я выйду, если стесняю вас.
- Да нет, не стесняете.
Я снял трубку. Безнадежные длинные гудки. Ее не было дома.
- Ничего, подождем, - сказал майор. - Спешить некуда. В камеру вас, наверное, не шибко тянет, да и у меня дел по горло. Так что если потребуется, то и до полуночи продержимся.
Она долго не приходила. Каждые четверть часа я снимал трубку и натыкался на безнадежные гудки. У меня даже задрожали руки: вдруг она вообще не придет!
- Да вы спокойнее, - добродушно сказал майор, покусывая ручку. - Придет, куда денется.
Его поза поразила меня. Вот так же кусал ручку Борис, когда мы в последний раз разговаривали у меня на квартире. И это нетерпеливое покусывание разом разрушило мои надежды. Он будто вынул из меня что-то.
...Фильм начался издалека, как многие технические фильмы. Солнце весело выкатывается из-за горизонта и неестественно быстро поднимается в небо, разгоняя мрак. Розовые лучи падают на заводской поселок, зажигая окна в новеньких многоэтажных домах. Из подъездов дружно выбегают радостные, отлично выспавшиеся рабочие и бодро топают на родйой завод: на работу, как на праздник... А Гриша приходит с синевой под глазами, и Женя украдкой глотает пилюли, потому что никогда не могут выспаться. Каждый из них боится, что другой не выдержит неустроенности, бездетности и уйдет искать лучшую долю. Какой уж тут сон! А ведь у министра есть резерв - пять квартир, которые он еще не раздал. Если Борис попросит... Я почувствовал, что задыхаюсь. Надо сейчас же, немедленно идти к нему. Почему-то показалось, что у меня дома он будет сговорчивее. Я сидел на крайнем стуле, в двух шагах от запасного выхода, и, не успей еще обдумать все как следует, очутился за портьерой. Такси... Светофоры, как орел и решка: зеленый - удача, красный - провал.
Два человека с разных сторон подошли к дому, чуть опередив меня. Они уже скрывались в подъезде, когда я выскочил из машины. Один толстенький, приземистый, в низко надвинутой на глаза кепке. Другой высокий, худой, в старой шляпе с обвислыми полями. На обоих - обтрепанные пиджаки, неглаженые лоснящиеся брюки с бахромой внизу. И походка у обоих была одинаковая - нервная, неуверенная. Видно, с хорошего похмелья мужики. Я нагнал их уже у лифта.
- Какой вам? - спросил высокий, протягивая руку к кнопкам.
- Девятый.
Оба одновременно дернулись ко мне и застыли. У толстяка отвалилась челюсть, а острое лицо высокого начало стремительно бледнеть. И не успел я понять, что где-то уже видел этих оборванцев, они бросились бежать. Лишь прогрохотал и оборвался отсеченный стуком парадной двери панический топот. "Квартирные воры?" - подумал я и тут же забыл про них. Вот и мой этаж. Рыскаю по карманам. Ах да, ключи я отдал. Нажимаю звонок. Бледное лицо Бориса.
- Ты? Какого черта! Сюда нельзя...
- Слушай! - Я почти прыгаю на него, и он отшатывается. У министра есть квартиры. Тебе стоит только попросить...
- И это все? За этим ты и примчался? - Его изумление настолько искренне, что я останавливаюсь, будто натыкаюсь на стену. Он украдкой взглядывает на часы, проходит к столу, нервно грызет ручку, а я стою посреди комнаты как дурак.
Он бросает на меня взгляд, в значении которого невозможно ошибиться. Так препаратор смотрит на кролика, которому через минуту вскроет грудную клетку. И жаль глупое, симпатичное животное, и ничего не поделаешь - надо. Погладим, приласкаем и этой же рукой нанесем удар. Сегодня я еще нужен Гудимову, и он будет со мной разговаривать. Завтра, когда Таня и я не выдержим его натиска, я умру для него как работник, как товарищ. Меня вызовут в партком, объявят выговор или даже исключат из партии за разрушение чужой семьи и переведут в другое подразделение или вообще попросят из министерства. В самом деле, разве может начальник объединения плодотворно работать на благо народа, постоянно видя перед собой предателя, злого разлучника...
- Честное слово, Юра, ты идиот, - насмешливо говорит Борис. - С ума сойти, о чем ты только думаешь! Ты хоть сегодняшние газеты читал?
- Нет. - качаю я головой. До газет ли мне.
- Так прочитай! - неожиданно взрывается Борис, выхватывая из портфеля газету, исполосованную красным карандашом. Подносит вплотную к моему лицу, тыкает пальцем в крупный заголовок.
- "Коренной вопрос перестройки..." Вот что должно тебя волновать, а не какой-то там Левин.
- Но это же несоизмеримые вещи и друг к другу отношения не имеют.
- Как знать. Года три назад и разговоров бы об этой квартире не возникало. А сейчас вон как все на дыбы поднялись. Урок правды! - Он зло усмехается. - Я тебе сейчас другой урок правды преподнесу. Вот, пожалуйста: "Прежде всего необходима коренная перестройка деятельности министерств". Ну, об этом мы и раньше слышали. Но вот дальше: "Новые задачи и функции министерств требуют сокращения и упрощения структуры их аппарата, укрепления его научнотехнических и планово-экономических подразделений и ликвидации той части аппарата, которая занимается оперативно-хозяйственными функциями".
- Не понимаю, что тебя взволновало, - я стараюсь говорить спокойно. - Вопрос этот давно назрел, и необходимость такой реорганизации сомнений не вызывает.
- У тебя не вызывает? А вот у меня вызывает, - Он отшвырнул газету, забегал по комнате, размахивая руками. Никогда еще я не видел его в таком состоянии. - Рушат систему. Ты понимаешь - систему! Выпестованную десятилетиями, отработанную, отлаженную, четко функционирующую...
- И приведшую к полному развалу экономики, - я тоже начал злиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36