Я нисколько не возражал. В «Логове» вообще было принято помещать в одном номере разных людей. Мне было интересно встретиться с Питером. Я был знаком с его статьями, которые давно уже мне нравились.
В то время я работал младшим составителем объявлений в одном рекламном агентстве. Мое агентство занималось и рекламой отдыха в «Дарлбруке», поэтому меня направили сюда подготовить буклет на следующий сезон. Это было поистине приятным занятием, и я не очень торопился с работой, предпочитая учиться катанию с гор на лыжах.
В тот день около десяти вечера я находился у себя в номере, просматривая свои заметки, когда молодой Рич Лэндберг ввалился с сумкой Питера.
— Приехал ваш сосед, — сказал он, — и да поможет вам Бог!
Он ретировался, и чуть позже в комнату вошел, прихрамывая, Питер. Он выглядел поразительно мрачным.
— Я Питер Стайлс, — сказал он. — Полагаю, вам придется делить со мной номер.
Я встал из-за стола, за которым работал, и представился. Мне понравилось его крепкое рукопожатие.
— Рад видеть вас на борту, — сказал я. — Должен признаться, я всегда вам завидовал.
— Завидовали мне?! — Он удивленно поднял темные брови.
— Вашим литературным способностям, — пояснил я. — Сам-то я всего-навсего литературный поденщик.
— Благодарю, — сказал он, снял парку и шапку и повесил их в стенной шкаф. Затем посмотрел на меня и угрюмо усмехнулся. — Думаю, вас уже успели посвятить в мою историю.
Я не удержался и взглянул на его ногу:
— Вы здорово научились ею владеть.
Под паркой на нем оказался костюм из серой фланели. Он снял пиджак и повесил его на плечики в тот же шкаф. Затем сел на кровать и стал стаскивать с себя брюки.
— Можете взглянуть на протез и давайте покончим со всякой неловкостью на этот счет.
Культя его искалеченной ноги была укреплена во впадине пластмассового протеза. Она удерживалась на месте своего рода ременной упряжью, стянутой ниже и выше колена. Я пробормотал что-то насчет того, как здорово все это сделано.
Он вынул из своей сумки брюки и твидовый пиджак и надел их.
— Возвращение в «Дарлбрук» — это последний шаг в моей психологической реабилитации, — сказал он. — До сих пор я не очень-то справлялся с собой. Сейчас вдруг наорал на сына Лэндберга. Оказывается, мне все еще трудновато переносить шуточки насчет моего несчастья.
— Могу вас понять, — сказал я.
— Мне нужно извиниться перед мальчуганом, а потом я намерен крепко выпить. Не хотите пойти со мной?
— Меня устраивает любой предлог для выпивки, — сказал я.
Мы вышли из номера и спустились в вестибюль. Питер сразу направился к стойке, из-за которой молодой Лэндберг мрачно наблюдал за его приближением. Питер остановился у стойки и закурил, после чего мягко улыбнулся парню.
— Что-то я подзабыл, как тебя зовут, — сказал он.
— Ричард, — сказал юноша.
— Тебя называют Дик?
— Большинство называют меня Ричем… сэр.
— Я должен извиниться перед тобой, Рич. — Питер глубоко затянулся сигаретой. — Оттого, что мне приходится ковылять на этой проклятой искусственной ноге, я иногда становлюсь ворчливым идиотом. К тому же я здорово устал да еще чуть не поскользнулся и не рухнул в сугроб перед самым входом.
Могу сказать, что он заставлял себя говорить небрежно о своей ноге. Это было похоже на упражнение в самодисциплине.
— Мы можем с тобой забыть об этом инциденте и начать наше знакомство с чистого листа?
— Конечно! — с посветлевшим лицом сказал Рич. — Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр?
— Можешь называть меня просто Питер. А твоя мать здесь? Я еще не поздоровался с ней.
— Сегодня она себя неважно чувствует, сэр… то есть, Питер. И ушла к себе сразу после обеда.
— Передай ей привет и скажи, что буду рад увидеться с ней завтра утром, — сказал Питер. — Ты участвуешь в завтрашнем соревновании по прыжкам с трамплина?
— Мне пока за ними не угнаться, — смущенно признался Рич. — Ведь сюда съехались лучшие спортсмены со всей страны.
— А я никогда и не был особенным специалистом по прыжкам, — сказал Питер. — Даже когда еще не обзавелся этим превосходным механизмом. — Он небрежно хлопнул себя по правому бедру. Затем обернулся ко мне: — Пойдем, Джим, посмотрим, можно ли пить виски в этом баре.
— Вы можете получить все, что пожелаете, Питер, — сказал с радостной улыбкой Рич, но я видел, что он все же был немного не в себе. — Пожалуй, я тоже должен извиниться перед вами. Я должен был сделать то, о чем вы просили.
— Хотя ты этого и не поймешь, Рич, но я в долгу перед тобой.
Мы двинулись к бару.
— Я действительно очень ему обязан, — сказал мне Питер. — Каждый раз, когда я принуждаю себя шутливо говорить об этом, мне становится легче.
Мы пробрались через заполненный шумной веселой толпой гриль-зал к бару и заказали себе по бурбону. В углу кто-то лихо барабанил на пианино зажигательный южноамериканский танец. Несколько пар в ярких красочных нарядах увлеченно отплясывали, время от времени оглашая зал восторженными криками.
Откуда-то возник Макс со своей неизменной радушной улыбкой.
— Я вижу, вы уже сошлись, — сказал он. — Тебе понравилась комната, Питер?
— Очень, — сказал Питер. — И я имел удовольствие извиниться перед Ричем за то, что поступил как последний кретин. Так что теперь чувствую себя превосходно. Я хотел бы тебя угостить, Макс.
— Нет-нет! Первая выпивка за счет заведения, — сказал Макс и кивнул бармену.
Мы повернулись спиной к бару и стали рассматривать танцующую молодежь.
— Весьма красочная публика, просто приятно смотреть, — сказал Питер.
Макс усмехнулся:
— Большинство сказали бы, что причина успеха «Дарлбрука» заключается в наших неизменно благоприятных условиях для катания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59