— Разве можно здесь кого-нибудь найти? — спросила она. — Когда вы идете по улицам города, вы можете указать на богача или бедняка, на художника, актера и на тысячу других типов… Например, людей типа моего отца. Но здесь все они словно одеты в униформу — форму горнолыжников. И все выглядят одинаково. Вы ищете садиста, который убивает только ради удовольствия, которое он при этом испытывает. Тысячи молодых ребят моего поколения видят смысл жизни исключительно в наслаждениях. Разумеется, не обязательно они находят его в таких экстравагантных выходках, как ваш хохочущий приятель. Мистер Стайлс как-то написал очень интересную статью на эту тему — о презрении наших современников к закону и порядку, об отсутствии моральных норм, о бесцельности их жизни. Но как определить их здесь? Все они похожи друг на друга — у всех одинаковые костюмы, одинаково здоровый вид, холодный и жестокий, как снег или лед.
— Мы пытаемся найти преступника, прислушиваясь к смеху людей, — сказал я.
— А я думала найти его по клейму, которое должно было гореть у него на лбу.
— По какому клейму?
— Клейму преступника, — сказала Лаура.
— Мы найдем его, — заверил я.
— Не знаю, — сказала она и вдруг резко переменила тему. — Послушайте, я попробую помочь вам разобраться во всем. Вы не против, чтобы мы сели в мою машину? А то у меня совсем замерзли ноги.
Следуя за ней к ярко-желтому «кадиллаку» с откидным верхом, припаркованному на общей стоянке, я размышлял, что Лаура хотела сказать мне такого, что могло нам помочь. При этом почти бессознательно отметил, что только такая марка машины была под стать своему владельцу Джорджу Причарду — эффектная и самая дорогая. Мы забрались на переднее сиденье. Лаура включила мотор, и салон начал заполняться благодатным теплом. Она сидела, положив руки в перчатках на руль. Мотор урчал тихо и уютно, как котенок.
— Если вы были единственным ребенком, — сказала она, глядя прямо перед собой, — вы не поймете всю сложность отношений между сестрами: любовь и привязанность с одной стороны и соперничество, ревность и крайний антагонизм — с другой. Я любила Джейн, но мы были очень разными. Однако книга жизни Джейн Причард уже закрыта. Она умерла. Сейчас не время говорить о ее недостатках, как они мне представлялись. Более уместно вспомнить все то доброе и дорогое, что отличало ее, когда она была ребенком и потом, когда повзрослела. Отец все это помнит и очень страдает. Я тоже помню и чувствую это… здесь. — Она положила руку на желудок, как будто страдала физической болью. У нее вырвался долгий вздох. — Можно попросить еще одну сигарету?
Я вытащил пачку, и она прикурила сигарету от зажигалки на приборном щитке.
— Я обещала поделиться с вами кое-чем, что сможет помочь, — через некоторое время сказала она. — Но сначала вы должны понять, как мы жили — я и Джейн. Мы с ней не получили обычного воспитания. И наш отец… он не был обычным отцом. — Она откинулась назад, положив голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. — Я постараюсь быть как можно более откровенной. Понимаете, жизнь отца и все вокруг него складывалось в полном соответствии с его желаниями — все, кроме его женитьбы. В школе он был известным атлетом, о котором там до сих пор вспоминают. Когда он появляется в любом из своих клубов, его немедленно окружают десятки друзей. В своем деле он король. Единственная осечка произошла там, где он меньше всего ее ожидал. Это касается его отношений с матерью. Мать нанесла ему такое тяжкое оскорбление, от которого он так никогда и не оправился. Она бросила его ради другого мужчины. До сих пор каждый раз, когда отец встречает друга или незнакомца, он думает, не смеется ли он над ним. Самое искреннее, самое глубокое чувство в его жизни — это ненависть, ненависть к матери.
— Что ж, она дала ему для этого основание, — заметил я. — И потом — она ведь бросила детей.
Затененные очками веки Лауры на мгновение плотно сомкнулись.
— История с матерью не очень касается всего этого, — сказала Лаура. — Не мне ее судить. Но позвольте мне кое-что пояснить, Джим. Она не просто так предпочла бросить нас с Джейн. К другому мужчине ее толкнула потребность получить то, чего не мог дать ей отец. Он следил за ней с помощью частных детективов, которые, как говорится, застигли ее на месте преступления. Ей ничего не оставалось, как покинуть нас. Отец не оставил ей выбора. К счастью для нее, Хью Себастиан оказался достойным человеком. Мать замужем за ним вот уже четырнадцать лет. Вероятно, их брак можно считать удачным.
— Вероятно?
— Так говорят, Джим. Я ни разу не видела ее с тех пор, как она оставила нас пятнадцать лет назад. — Ее розовые губы дрогнули, и она открыла глаза. В них отразилась боль. — Отец воспитывал нас не совсем так, как воспитывают большинство детей. Нас учили не только противостоять греху, но и ненавидеть мать, презирать само понятие материнской любви. Как только мы закончили обучение в школе, каждую из нас поселили в отдельных квартирах. Нам давали карманные деньги, но не столько, чтобы на них можно было прожить, не подрабатывая. Все твердили отцу, какой он мудрый, замечательный и тонкий воспитатель. Дочери Причарда должны были стать очень своеобразными и самостоятельными женщинами. — Горькая улыбка тронула ее губы. — И мы ими стали! Суть в том, что отец хотел только одного — чтобы мы не доставляли ему хлопот. Я не очень виню его за это. Ему только перевалило за сорок, а в наше время это еще не старость. Он имеет право на собственную жизнь и на свой дом, где не будет двух дочерей, заглядывающих ему через плечо. Но именно поэтому он и отослал нас прочь, а вовсе не потому, что он такой уж мудрый и предусмотрительный воспитатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59