Да так оно, собственно, и было. Никто не заявил, что видел, как мы перевозили Беверли из моего дома в ее квартиру, да если бы кто-то и видел это, мы бы выкрутились: перепила, мол, на вечеринке. Ко мне приходил полицейский. Кто-то все-таки вспомнил, что она была у меня в гостях. Я сказал ему, что до прихода ко мне Беверли накурилась марихуаны, а потом куда-то исчезла. Полицейский прекрасно понял, какой вред нанесет мне причастность к этому делу, тем более, что никакого преступления я не совершал.
– Ты заплатил ему? – поинтересовался Квист.
– Я ему кое в чем помог, – без тени смущения ответил Джонни.
– И что дальше?
– Прошел год. А потом мне позвонил незнакомый мужчина. Он знал все – от А до Я. Даже о записке, которую видели только я, Луи, Макс и умершая Беверли. Но, как оказалось, о ней знал еще и этот мужчина.
– Шантаж?
– Совершенно верно. По сто тысяч долларов ежегодно. Я платил в течение двух лет.
– Однако!
Джонни печально покачал головой.
– Именно так, дружище. И тогда я встал перед выбором.
– То ли послать этого шутника к черту и пойти на публичный скандал, то ли до конца жизни изображать из себя дойную корову. Вот почему я ушел со сцены.
– Ты отказался платить?
– Наотрез.
– Но скандала не было?
– Пока нет, – Джонни помрачнел.
– И ты так и не знаешь, кто он такой?
– Нет.
– Как ты ему платил?
– Наличными. Поверишь ли, но я оставлял деньги в верхнем ящике стола в собственном доме. Он забирал их, когда там никого не было. Я пытался выследить его, но ничего не получилось. Деньги лежали неделями, потом я сдавался, и он преспокойно забирал их. Вот так я покинул сцену.
Дрожащей рукой Джонни вдавил окурок в пепельницу и вновь закурил.
– А потом меня попросили выступить на благотворительном вечере фонда борьбы с респираторными заболеваниями, – усталые глаза Джонни заблестели. – Ты можешь представить, Джулиан, что значит для меня отказ от дела всей жизни. О боже, как я люблю петь! И я еще пою, отлично пою. Это не похвальба. Я знаю, что говорю. Я начал мечтать о «Мэдисон Сквер Гарден», как о празднике! Я снова почувствовал себя молодым, бросил пить и курить, регулярно занимался в спортивном зале.
– А потом позвонил шантажист.
Джонни кивнул.
– Он потребовал, чтобы я отказался от участия в благотворительном вечере. Я послал его куда подальше. Ведь я собирался петь бесплатно, хотел помочь больным людям. Даже если бы он устроил скандал, это не отпугнуло бы зрителей. «Ты еще пожалеешь», – предупредил он, но я решил стоять на своем. Я ждал, что он обратится в какую-нибудь газету, но пресса молчала. Затем, когда в самолете объявили, что на борту бомба, я чуть не умер от страха, Джулиан. Я знал, что она подложена для меня.
– Но бомбы не оказалось.
– Совершенно верно. Ложная тревога понадобилась для того, чтобы я опоздал на концерт.
– Это возможно.
Джонни оперся о спинку кресла.
– Мы вернулись в Чикаго.
– Мы?
– Я и Эдди Уизмер. Он со мной уже двадцать восемь лет. Эдди пытался достать билеты на ближайший рейс, связаться с тобой. А пока я сидел в зале ожидания, стало известно, что в мужском туалете застрелили человека, – Джонни глубоко вздохнул. – Луи Сэйбола, моего голливудского агента. Он помогал мне перевезти тело Беверли.
Глаза Квиста превратились в щелочки.
– А сегодня утром машина сбила другого твоего приятеля, Макса Либмана?
Джонни кивнул.
– По всему выходит, что следующей жертвой стану я, не так ли?
3
Прозвенел звонок входной двери.
Квист встал, чтобы открыть ее. Без предварительной консультации с ним швейцары впускали в дом только четверых: Лидию Мортон, Констанс Пармали, личную секретаршу Квиста, Дэна Гарви и Бобби Гилларда – его главных помощников.
На пороге в легком ситцевом платье стояла Лидия, в ее темно-фиолетовых глазах вспыхивали веселые искорки.
– Я подумала, что мы можем позавтракать пораньше, – улыбнулась она. – Мне что-то не спится. Войдя, она помахала рукой колдующему у бара Джонни.
– Привет, Лидия, – поздоровался тот.
– Свари нам, пожалуйста, кофе, – попросил Квист. – И пока будешь на кухне, прикрой за собой дверь. Нам с Джонни нужно кое-что обсудить, прежде чем мы решим, посвящать тебя в это дело или нет.
Сэндз проводил Лидию восхищенным взглядом.
– Потрясающая женщина, – выдохнул он.
Квист достал из серебряного ящичка новую сигару.
– Вопрос номер один, Джонни. Почему ты здесь, а не в полицейском участке? Почему ты обратился ко мне, а не к фараонам? – он раскурил сигару.
С бокалом в руке Сэндз вновь закружил по комнате.
– Рано или поздно нам придется совершить последнее путешествие. В рай или в ад, или в небытие. Но я туда не тороплюсь. Я не хочу умирать.
– Так попроси полицию защитить тебя.
Сэндз глубоко вздохнул.
– Кто позвонил в авиакомпанию, чтобы предупредить о бомбе в самолете? Неизвестный. Но этот звонок вернул меня в аэропорт, и я находился там, когда застрелили Луи. Что делал Луи в чикагском аэропорту? Я не знаю. Что делал Макс Либман в Нью-Йорке? Понятия не имею. Он собирался сказать мне об этом при встрече. Организационный комитет благотворительного вечера арендовал для меня автомобиль. Этим утром я приехал на нем из «Гарден» в отель, оставил его прямо у входа и отдал ключи швейцару. Это было примерно за пятнадцать минут до того, как Макса нашли на проезжей части. Никто не видел, как он погиб. Его мог сбить я, и, – ставлю четыре доллара против одного – при осмотре автомобиля, на котором я приехал в отель, будут обнаружены следы столкновения. Обратись я в полицию, им тут же дадут знать, что у меня был повод для убийства и возможность для его совершения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36