— Удачи вам, — сказал Питер.
Саутворт поспешил пересечь тропу и исчез в зарослях. В течение нескольких минут до Питера доносился треск веток под его ногами. Стрельба прекратилась. Питер вдруг заметил, что его ладони, намертво вцепившиеся в руль, взмокли от пота. Он уже едва сдерживался, чтобы не поддаться внутреннему импульсу — бежать, бежать отсюда как можно скорее.
Пятнадцатилетний опыт журналистской работы научил Питера Стайлса доверять своей интуиции. Неотвязное побуждение к побегу неизменно и определенно указывало на непосредственную опасность.
Он какое-то время неподвижно сидел за рулем машины, стараясь расслабить одеревеневшие от напряжения пальцы. Затем достал трубку и замшевый мешочек с табаком, набил трубку и сунул ее в зубы, но так и не закурил. Через несколько секунд он включил зажигание и покатил назад. Он припомнил прикосновение к ледяной ладони Тэсдея Рула. Ему слышался его густой, низкий голос: «Здесь, наверху, мы используем то, что подвернется. Любую гниль, на которую натыкаемся». Он говорил об удобрениях для своих цветов. Но только ли о них? Не пытался ли старик что-то ему сказать?
Лучшим способом получить ответ на этот вопрос было вернуться.
На тропе не хватало места, чтобы развернуть машину. В любом случае удобнее было не спеша возвратиться наверх пешком и немного осмотреться вокруг.
Питер выбрался из машины и подошел к багажнику. Открыв его, он подтянул к себе чемодан. Из-под аккуратно сложенных чистых рубашек вытянул небольшой револьвер. Сунув его в карман пиджака, захлопнул чемодан и багажник и приготовился взбираться вверх по склону, к замку. Интересно, подумал он, предупредят ли Тэсдея о его приближении птицы?
Добраться до вершины оказалось делом семи минут. Приблизившись к повороту, за которым должен открываться вид на старую гостиницу, Питер свернул с тропы и стал пробираться сквозь густой подлесок. Он продвигался вперед с величайшей осторожностью, стараясь производить как можно меньше шума. Наконец он приблизился к краю опушки и увидел перед собой дом и лужайку перед ним.
Тэсдея Рула не было — у цветочных горшков возился другой человек. Это была женщина. Густые черные волосы доходили ей до талии. На ней были синие джинсы, плотно облегающие полные бедра, ноги были босы. На темной, как орех, обнаженной верхней части ее тела виднелась только алая нагрудная повязка. Классическая женская фигура с портретов Боттичелли, широкобедрая, полногрудая, с мягкими округлостями, лишь легкая дряблость говорила о ее возрасте. «Так вот кто столько лет был излюбленной моделью Тэсдея!» — подумал Питер и в эту секунду ощутил на своем затылке прикосновение твердого и холодного предмета.
— Тебе стоило сразу смыться отсюда, отец, — произнес чей-то невозмутимый голос. — Ну-ка, живо, подними руки и положи их за голову — если хочешь ее сохранить!
Питер медленно поднял руки. В тот же миг у него ловко вытащили из кармана пистолет.
— А теперь марш вперед, на лужайку! — приказали ему.
Питер двинулся вперед, сомкнув руки за головой. Женщина у цветочных горшков наблюдала за его приближением. Ее смуглое лицо хранило остатки классической красоты. Затем появились остальные — трое молодых парней с ружьями, небрежно нацеленными на Питера. Прямо перед парадной дверью замка стояла рыжеволосая девушка в ярко-зеленой сорочке, далеко не доходящей до колен. На ее губах порхала возбужденная улыбка.
Старая женщина у горшков бросила на Питера горький взгляд.
— Идиот! — сказала она.
Глава 3
— Шагай прямо в дом! — приказал Питеру голос сзади.
Он подчинился. Давным-давно, еще во время учебы в колледже, Питер славился как отличный футбольный хавбек. Перед началом игры его охватывало сильнейшее нервное напряжение. Оно длилось до первой яростной схватки с противником, тогда он успокаивался и проводил игру в наилучшей спортивной форме. То же самое он испытывал и сейчас. Опасность приблизилась, она стала ощутимой и реальной, он вступил с ней в непосредственный контакт. Тревожное волнение, которое заставляло потеть его ладони и сковывало мышцы, исчезло. На смену ему пришли спокойная холодная ярость, сдерживаемый до поры до времени гнев и настороженность.
Он прошел мимо пожилой женщины, ощутив слабый запах пряных духов. Когда он достиг дверей, рыжеволосая девушка шагнула в сторону, уступая ему дорогу.
— Привет, красавчик! — усмехнувшись, сказала она.
Питер вошел внутрь, ощущая за своей спиной присутствие четверых вооруженных мужчин. Пересекая порог, он слегка замедлил шаги, и находящийся прямо за ним мужчина резко подтолкнул его дулом ружья.
— Не останавливайся! — приказал ему спокойный голос.
Он очутился в огромном холле, вероятно предназначавшемся для вестибюля старой гостиницы. В нем не было никакой мебели, зато все стены до самого потолка, который находился на высоте пятнадцати футов, были увешаны картинами по маслу. Девяносто процентов из них изображали обнаженную фигуру той женщины, мимо которой он только что прошел, только на полотнах она была гораздо моложе. В этих портретах не было грубой чувственности, они были прекрасны и чисты и передавали влюбленность художника в свою модель. На других картинах были изображены дети, разные животные. Почти на всех присутствовали блюда с фруктами или овощами с искусно выписанными деталями. Возможно, Тэсдей Рул несколько ограничивал себя в выборе тематики, но в живописи он, безусловно, был тонким мастером. За всю свою жизнь Питер не видел столько по-настоящему великолепных картин, собранных в одном месте, разумеется кроме музеев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51