— Сейчас не время для визитов, Эрни, — сурово отрезал старик громоподобным басом.
— А оно у тебя определено? — шутливо отозвался Саутворт. — Познакомься, это Питер Стайлс, он подбросил меня сюда.
Питер выступил вперед и протянул руку. Старик пожал ее, как будто камнем придавил, своей широкой, загоревшей до черноты кистью, неожиданно оказавшейся холодной на ощупь.
— Вы печатаетесь в «Ньюсвью», — заявил Тэсдей.
— Признаюсь в своей вине, — отозвался Питер.
— Конформистский листок! — презрительно прогудел Тэсдей.
— Моего босса огорчило бы ваше мнение, — сказал Питер. — Он считает наше издание независимым и либеральным.
— Чепуха! — пробурчал старик. — Вы под башмаком у рекламодателей и вынуждены быть конформистами.
— С удовольствием обсудил бы с вами как-нибудь эту тему, — сказал Питер и взглянул на горшок с цветком. — Кажется, это «Королева Марго»?
Кустистые брови старика удивленно подскочили.
— Вы разбираетесь в орхидеях?
— Вообще-то не очень. Моя мать разводила их как комнатные цветы, — сказал Питер. — Помню, она говорила, что цветы «Королевы Марго» напоминают ей румянец смущения.
— Что ж, наверно, она права, — сказал Тэсдей. — Я здесь подготавливаю их, чтобы осенью перенести в дом.
— Тэсдей, у нас проблема, — вмешался Саутворт.
Он коротко пересказал историю похищения Линды Грант. Старик слушал с каменным лицом.
— Линда — хорошая девушка. Ужасно, что с ней случилось такое несчастье, — сказал он.
— Мы подумали, может, ты что-нибудь слышал или видел. — Саутворт с надеждой взглянул на старика.
— Поблизости никого не было, — сказал Тэсдей.
— Если они пошли этой дорогой, они могли добраться сюда рано утром, — предположил Саутворт. — Часа в четыре-пять.
— Я всю жизнь встаю в четыре утра! — Тэсдей смешно наклонил голову. — Слушайте!
Питер прислушался. Все, что он мог услышать, — это щебет множества птиц и отдаленное карканье вороны.
— Знаете, почему они подняли такой шум? — спросил старик.
— Кто? — ошеломленно спросил Саутворт.
— Птицы, олух несчастный! — гаркнул Тэсдей. — О том, что вы едете по дороге, я узнал за десять минут до вашего появления. И если бы ранним утром в лесу кто-нибудь был, я точно так же узнал бы об этом. А ваш тип, наверное, перешел на другую строну через перевал пониже. Не полный же он дурак, чтобы карабкаться на самый верх только для того, чтобы потом спускаться по другому склону.
— Если он знал дорогу, тогда, пожалуй, и мог, — сказал Саутворт. — А для чужака тащиться по твоим тропам, да еще вместе с пленницей, — это еще то испытание!
— Ну, значит, он избежал этого испытания, — решительно ответил ему Тэсдей, словно вопрос для него был закрыт. Он уставился на Питера пристальным взглядом. — Ваша мать разводила орхидеи в горшках? — спросил он.
— Да.
— Вероятно, для почвы она употребляла лыко чистоуста и древесный уголь или торфяную смесь?
— Я не вникал в подробности этой операции, — признался Питер.
— Здесь, наверху, мы используем то, что подвернется, — сказал Тэсдей. — Любую гниль, на которую натыкаемся.
— Опавшие листья, наверное, — предположил Питер.
Казалось, старик заскрипел своими крепкими желтоватыми зубами.
— Все, на что натыкаемся! — с напором повторил он, как будто это был вопрос жизни или смерти.
Но Саутворта разведение орхидей нисколько не интересовало.
— Ну, ты тут присматривайся да прислушивайся, Тэсдей, — сказал он. — Если увидишь его, не забудь, что рядом может быть Линда. — Он усмехнулся старому художнику. — Я не предупреждаю тебя, чтобы ты лучше целился. Это излишне. Я уже рассказал мистеру Стайлсу твою историю про грабли.
Старик отвел взгляд в сторону.
— Если смогу, я помогу Линде, — кивнул он. — Она добрая и хорошая девушка. Продала три моих натюрморта в своей лавке, хотя одну из обнаженных моделей не стала выставлять в витрине. Похоже, Барчестер все еще не признает существование женского тела.
— Надеюсь снова с вами увидеться, мистер Рул, — сказал Питер, когда Саутворт уже направился к «ягуару».
Старик вынул из кармана почерневшую обкуренную трубку и поднес спичку к оставшемуся в чашечке трубки табаку.
— Мир идет своим путем и оставляет меня здесь, на вершине моей горы, — сказал Тэсдей Рул. — Человеку вашего возраста нет смысла беспокоиться из-за революции, которая произошла пятьдесят лет назад.
Питер ничего не понял, уловил лишь обвинительную горечь в тоне старика.
Он двинулся к машине, ощущая, что его утреннее беспокойство переходит в острую тревогу, подталкивая его убираться прочь — вниз, в долину, а потом подальше от Барчестера.
Саутворт уже сидел в машине.
— Необыкновенный старец, — сказал Питер, оглянувшись на древнего гиганта, вновь склонившегося над цветочными горшками.
Саутворт усмехнулся:
— Даже принимая во внимание его возраст, я ни за что не стал бы связываться с ним. Говорят, когда он впервые здесь появился, то мог разогнуть подкову своими ручищами. И этими же лапами он может привязать к леске тончайший поплавок и нарисовать бабочку!
Мотор «ягуара» заурчал, и они стали спускаться по той же лесной тропе. Питер бросил последний взгляд в зеркальце заднего обзора на невероятное мраморное здание.
Они проехали ярдов пятьсот, когда откуда-то слева услышали отчетливые ружейные выстрелы.
— Стойте! — сказал Саутворт.
Питер заглушил мотор. Снова загремела раскатистая стрельба.
— Пойду посмотрю, что там такое. — Саутворт вылез из машины и расстегнул кобуру. — Вы можете ехать дальше, мистер Стайлс. Здесь очень трудная местность для ходьбы.
Еще один деликатный намек на протез Питера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51