Господин Брюно сделал шаг по направлению к двери, но остановился при виде таблицы, где были начертаны имена действующих лиц драмы.
– Ага! Здесь уже кое-что стерто.
И, повернувшись к молодым людям, добавил:
– Я один против целой армии, и закон не на моей стороне. Не прерывайте меня! Но любовь, уцелевшая в разбитом сердце и пережившая все другие страсти, могучая сила, особенно если она подкрепляется ненавистью, закаленной в муках. Хотите вы помочь мне спасти Мишеля?
– Если бы знать… – нерешительно начал Этьен.
– Хотим! – решительно ответил Морис.
– Вы готовы на все для этого?
– На все! – на сей раз дружно высказались друзья.
Этьен почувствовал, что его колебания делают драматический диалог рыхловатым.
– Даже против его воли? – спросил господин Брюно.
– Да!
– Хорошо. И повторяю еще раз: обоим вам угрожает опасность. Один их вас мешает известным планам, и оба вы, вышедшие из банкирского дома Шварца, можете оказаться замешанными в преступлении.
– В преступлении! – воскликнул Этьен. – О доме Шварца мы еще не говорили!
– Объяснитесь! – потребовал Морис.
– Позднее. Пока вам достаточно знать, что, спасая Мишеля, вы спасаете и самих себя.
Господин Брюно взял мел и, пробежавшись им по доске, сказал:
– Прочитайте быстро и запомните хорошенько! Это послужит вам хоть каким-то объяснением.
Этьен и Морис, взиравшие на него, как на оракула, обратили глаза на доску, которая обрела новый вид:
Эдуард, сын Андре Мэйнотта и Жюли; Олимпия Вердье, Жюли Мэйнотт; Софи, дочь банкира Банселля; Медок, Приятель-Тулонец.
Молодые люди какое-то время удивлялись молча, затем Морис задал вопрос:
– А моя кузина Бланш тоже дочь этого самого Андре Мэйнотта?
– Нет, – ответил господин Брюно.
– Но… – нерешительно начал Этьен, – Андре Мэйнотт должен быть непременно жив, раз он главный герой нашей драмы?
Нормандец побелел как полотно, но ответил без колебаний и решительным голосом:
– Если Андре Мэйнотт жив, Олимпию Вердье могут обвинить в двоемужестве, что невозможно. Андре Мэйнотт мертв!
Стремительным жестом он стер написанное, забросил мел подальше и устремился к двери. На пороге он чуть задержался, пробормотав: «Вы дали обещание, будьте готовы!» И исчез.
– Готовые к чему? – недоумевал Этьен. – В жизни своей я не видывал подобной сцены! Такой непонятной, такой странной и… захватывающей!
– Один раз он нам солгал, это точно, – вслух размышлял Морис. – Андре Мэйнотт жив.
– Как ты и я, – согласился Этьен. – Голову даю на отсечение. В противном случае нам придется его оживить для драмы.
– Он так и не проговорился, под чьим именем скрылся Андре Мэйнотт.
– Потому что он сам и есть этот Андре Мэйнотт.
– Не думаю.
– А ты кого подозреваешь?
– Это Трехлапый…
– В точку! Андре Мэйнотт – это Трехлапый. Трехлапый – это Андре Мэйнотт… Какой сюжет! Время поднимать занавес!.. Папе я пошлю приглашение: «Дорогой отец, не желаете ли убедиться, что ваш сын одарен исключительными способностями…» В боковых ложах дамы из общества. Горожане на балконе, пресса в партере. Долой клику!
– Ты спятил!
– И горжусь этим! Дуракам уготован рай! Повернись к партеру!
– Уймись! Дай мне подумать.
– Автора! Автора! Автора!
– Да уймись ты наконец, черт возьми!
– Дамы и господа, пьеса, которую мы имеем честь вам представить…
Выведенный из терпения Морис схватил друга за шиворот.
– А Черные Мантии?.. – вскричал он.
– Надежда наша Черные Мантии! Поговорим о ней!
– Если этот человек расставлял нам ловушки?
– Новое осложнение? Тем лучше! Этот человек нам расставил ловушки! А мы такие слепые!
– Если он хочет сделать нас орудиями преступления?
– Браво! Я согласен! Он хочет сделать нас орудиями преступления! Да, он говорил о преступлении… Браво! Браво!
– Если это именно он… если господин Брюно – Черные Мантии?
Этьен сцепил руки и упал на стул, задыхаясь от радости.
– Он! Черные Мантии! Сто дополнительных представлений! Лучше не придумаешь! Благодарю вас!
XXII
ЧЕРНЫЕ МАНТИИ
Пора, однако, поговорить о Черных Мантиях. Сколько раз уже мы упоминали о них! Миф, воскресавший в различные эпохи и оставивший ощутимый след в Париже начала века. Мы сказали вполне достаточно, чтобы люди, привычные к ребусам и шарадам, могли наложить знаменитую кличку на чье-либо лицо. А не слишком ли много мы сказали? И этот нормандец, господин Брюно, можно ли ему доверять вполне?
Случались в Париже такие периоды, когда сообщества злоумышленников делались столь многочисленны, что паника перекатывалась из улицы в улицу, превращая дома в крепости. Мы вовсе не имеем в виду средние века или те варварские времена, когда парижские ночи освещались только луной и были беспросветно темны, стоило ей исчезнуть с неба. Мы не говорим также о временах не столь отдаленных, когда префектура полиции с большим трудом и любыми средствами обеспечивала спокойствие города, возводя из беспорядка порядок, или же наоборот, с помощью порядка устраивая беспорядок. Мы говорим о дне вчерашнем – площадь Бастилии уже украсилась своей колонной, прах императора Наполеона успокоился в доме Инвалидов, воцарился Луи-Филипп: высокопоставленные чиновники жульничали вовсю, за банковские билеты охотно приоткрывая карты державной политики; о коррупции говорилось во весь голос; газеты свойски похлопывали государственных мужей по плечу, дружески предупреждая: «Старина, ты продан!» Тех, кто продавался за большие деньги, презирать не решались. Все обращалось в смех: насытившиеся депутаты и насыщающиеся журналисты состязались в юморе, создавая видимость буйного веселья. Слово «добродетель» превратилось в мишень для насмешек глупцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204