Конти постарался улыбнуться и неловко поздравил нового придворного, остальные же рассыпались в преувеличенных поздравлениях. В эту ночь Кастельмелор ночевал во дворце.
Проходя через приемную, чтобы войти в свои покои, Конти встретил падуанца, ожидавшего его.
— Негодяй, — сказал ему фаворит, — я выгоню тебя!
— Я не совсем понял, ваше превосходительство, — пробормотал Макароне, — вы сказали…
— Я тебя выгоню!
— Ваше превосходительство, не подумали ли… — начал Макароне.
Но Конти его больше не слушал и, не обращая внимания на то, что он рядом, с досадой ударил себя по лбу.
— Кто отомстит за меня этому Кастельмелору? — прошептал он.
Падуанец тихонько подошел к нему.
— Нельзя ли с ним попробовать вот это? — спросил он, вынимая до половины длинный итальянский кинжал.
— Убить его? — сказал Конти, говоря как бы сам с собою. — Нет. Но обмануть его и воспользоваться им…
— Я точно так же могу дать хороший совет, как и сделать хороший удар кинжалом, — заметил итальянец, спрятав свой кинжал.
— Может быть! — вскричал Конти. — Потому что ты мне кажешься ловким малым!
И, схватив за руку падуанца, Конти рассказал о своем свидании с Кастельмелором и о данном ему обещании относительно его женитьбы на Инессе Кадаваль.
— Этот приказ уже послан, — продолжал он, — так же, как и другой, который у меня вырвал этот Кастельмелор.
— Эта красавица очень богата? — спросил Макароне.
— Так богата, что могла бы купить половину Лиссабона.
— В таком случае вы хорошо сделали.
— Ты шутишь! Овладев таким состоянием, Кастельмелор будет всемогущ.
— Ваше превосходительство не дает мне договорить. Вы хорошо сделали, дав это приказание, но надо помешать его исполнению.
— Как так?
— Погодите… Я хочу тысячу пистолей за совет, который вам дам.
— Хорошо… Говори!
— Вместе с тремястами семидесятью пистолями, которые ваше превосходительство мне должны, это составит тысячу триста семьдесят пять… Или, для круглого счета, тысячу четыреста.
— Хорошо, говори скорей!
— Вот он!.. Вам надо самому жениться на молодой девушке.
От такой идеи Конти подпрыгнул на стуле. Женитьба на Инессе давала ему титул герцога Кадаваль, он в одночасье делался самым знатным и самым богатым вельможей Португалии.
— Асканио! — вскричал он дрожащим голосом. — Если ты мне найдешь средство привести в исполнение этот замысел, то я дам тебе столько золота, сколько ты сам весишь!
— Отлично! — вскричал Макароне. — У меня уже есть план, я подумаю.
Тут же он простился с Конти, чтобы предаться обдумыванию своей идеи.
Не мешает также сказать читателю, что еще в то время, как свидание Кастельмелора и Конти заканчивалось в беседке Аполлона, Балтазар высунулся из-за статуи льва, из-за которой он подслушивал весь разговор. Отказавшись в этот день от свидания с женой, он бросился бегом к отелю Суза.
Глава IX. ДОНА ХИМЕНА СУЗА
Донна Химена и Инесса Кадаваль сидели вдвоем в одной из зал отеля Суза, вдова держала в руках молитвенник с золотыми застежками и прилежно читала. Инесса вышивала бархатный шарф цветами Васконселлос. Она сидела у окна и взгляд ее часто с беспокойством обращался на подъезд отеля.
Наружность залы, в которой сидели две дамы, как и всего остального отеля, имела величественный античный вид. Во всем видна была печать гордого дома Сузы, который вел свое происхождение от времен карфагенского владычества и считал между своими предками визиготских князей и королей Кастилии и Португалии.
По стенам комнаты вокруг развешены были фамильные портреты, странная красота которых составляет тайну живописцев старой испанской школы.
Обои из кордовской кожи представляли нарисованные золотом на темно-синем фоне различные праздники, турниры и битвы, над каждой личностью было ее имя и герб. По обе стороны комнаты были широкие камины, с венецианскими зеркалами, уставленные дорогими китайскими фарфоровыми безделушками. Большая люстра дополняла обстановку этой комнаты.
Донна Химена положила молитвенник и с материнской нежностью смотрела на Инессу.
— В эту минуту… — начала она, как бы будучи уверена, что Инесса думает о том же самом, что и она, — в эту минуту они уже у его величества.
— Дай Бог, чтобы король принял их, как они того заслуживают, — прошептала молодая девушка.
Потом она прибавила еще тише:
— Дон Симон, наверное, понравится королю.
Донна Химена услышала эти слова, и улыбка мелькнула на ее печальном лице.
— Дон Симон? — повторила она с ласковой насмешкой.
— И дон Луи, — поспешила прибавить Инесса, покраснев.
— О, не защищайся, дитя мое, — проговорила серьезным и печальным тоном донна Химена, — пусть после Бога его имя первое приходит тебе на ум, он так любит тебя! Я хотела бы, чтобы вы уже были соединены. Небу было угодно, чтобы после многих лет счастья и славы для Португалии настали тяжелые времена. Теперешняя молодежь имеет перед собой печальную будущность, но у тебя, по крайней мере, будет муж, который станет любить и защищать тебя.
— О, у него твердая рука и благородное сердце, — с гордостью сказала Инесса, — если придет несчастье, то я не боюсь встретить его с Симоном.
— Такой же точно я была прежде сама, — сказала донна Химена, — мы с мужем любили друг друга чистой и благородной любовью. Я была счастлива… очень счастлива! Теперь Бог взял моего благородного Кастельмелора, и мне остались в удел одни слезы.
Действительно, глаза донны Химены были полны слез, но вскоре сила ее характера взяла верх, и она продолжала уже твердым голосом.
— Теперь маркиз Салданга уже должен был представить их королю. Я не знаю почему, но я дрожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79